ваше императорское величество!

Елизавета Петровна на мгновение задумалась.

– Твой отец мой верный слуга, – произнесла она, – вижу, что и ты выйдешь в него. Старайся, служи, я же тебя не забуду.

– Рад стараться, ваше императорское величество! – бойко ответил Суворов.

Императрица оглядела его с головы до ног. Бойкие ответы, лихая выправка, знание артикула произвели на неё хорошее впечатление. Ей захотелось чем-нибудь наградить сейчас же этого так понравившегося ей солдата. Она достала серебряный рубль и протянула его словно застывшему в своей позе Суворову.

– Вот тебе от меня! – милостиво сказала она при этом.

Суворов остался неподвижным.

– Бери же! – с раздражением в голосе, несколько нахмурившись, приказала императрица.

– Не имею права, всемилостивейшая государыня, – почтительно, но твердо ответил Александр Васильевич, – караульный устав строжайше воспрещает солдату, стоящему “на часах”, брать деньги.

Лицо императрицы прояснилось, на губах заиграла милостивая улыбка.

– Так! Молодец! Лихой солдат! Твёрдо службу знаешь! Хвалю! – промолвила она и потрепала молодого Суворова по щеке. – Но дабы тебе не быть из-за устава в изъяне, я этот рубль положу на землю. Ты его возьмёшь, когда устав не будет препятствовать тому. Теперь же прощай, служи верою и правдою, старайся, будь достоин отца.

Государыня протянула Суворову для целования руку, положила крестовик на землю около часового, и затем она и сопровождавшая ее придворная дама удалились».

Тут следует уточнить, что по современным уставам, которые, разумеется, впитали многовековой опыт военного дела, часовой не может не только что-либо принимать или передавать посторонним лицам, но и разговаривать ни с кем, кроме разводящего или начальника караула, права не имеет. Разговор с теми, кто приходит на пост, один: «Стой, кто идёт?» И при невыполнении этого требования: «Стой! Стрелять буду!»

Но для часовых, охранявших царствующих особ, очевидно, были сделаны некоторые поправки. К примеру, как не заговорить, если к тебе обращается государыня? В любом случае Суворов поступил точно по уставу. И был вознаграждён за это.

Ну а рубль, который оставила государыня на земле, рядом с постом, он забрал только после смены, причём сохранил его, как самую первую свою в воинской службе награду.

Императрица же проявила интерес к столь бравому солдату и повелела командиру лейб-гвардии Семёновского полка премьер-майору Николаю Ивановичу Стрешневу немедля явиться к ней, тем более сама государыня была лейб-гвардии полковником этого полка.

Она поинтересовалась, как служит в полку сын генерала Суворова, и услышала в ответ самый лестный отзыв.

– Служит рядовой Александр Суворов исправно. Да вот только не слишком общителен, всё один да один. Сидит каждую минуту свободную с книгами.

Императрица воскликнула:

– А мне жалуются на моих гвардейцев, будто повесы они, пьянствуют, за барышнями влачатся. Так я говорю?

Командир полка предпочёл промолчать, а государыня приняла решение:

– Повелеваю произвести рядового Суворова в капралы не в очередь, а мне докладывать о его успехах дальнейших.

Производство состоялось 25 апреля 1747 года.

А вскоре государыне стало известно, что капрал Александр Суворов просит в порядке исключения отпускать его на лекции по военным наукам в Сухопутный шляхетский кадетский корпус, поскольку тех знаний, что давали в лейб-гвардии Семёновском полку, ему катастрофически не хватало, да к тому же многое из того, что преподавалось, он уже давным-давно прошёл с отцом, будучи «на домашнем коште».

Вместе с кадетами проходил он не только курс военных наук, вместе с ними занимался литературой, театром.

Рубль Елизаветы Петровны

В книге А. И. Красницкого повествуется и ещё об одной важной для будущего полководца беседе с государыней:

«Встретив Суворова офицером, Елизавета Петровна сейчас же вспомнила его бойкие ответы у Монплезира и сама милостиво заговорила с ним. В памяти государыни, вероятно, сохранились отзывы о нелюдимости и отчужденности от общества этого молодого человека.

– Очень рада вас видеть офицером! – сказала она Александру Васильевичу после того, как тот приветствовал её согласно правилам придворного этикета.

– Но скажи на милость, молодой человек, что такое про тебя говорят? Мне довелось слышать, что ты, несмотря на твои молодые лета, не только не водишь компании с товарищами, но словно бы чуждаешься их, тебя нигде не видят, о тебе ничего не слышно… Правда ли, что у тебя нет друзей? Отвечай, мой друг, откровенно…

– Никак нет, ваше императорское величество, – смело и быстро ответил Суворов, – друзья у меня есть, и их очень много…

– Вот как! Мне говорили про тебя совсем наоборот… Отчего же ты, мой друг, никогда не бываешь с ними…

– Напротив того, ваше величество, я всегда с ними! – последовал новый ответ.

Императрица нахмурилась.

– Стало быть, мне всё налгали про тебя?! – воскликнула она. – Мне верные люди говорили, что ты не дружишь ни с кем из товарищей по полку.

– Совершенно верно, ваше императорское величество, ни с кем из товарищей я не вожу компании…

– Тогда… я ничего не понимаю… Какая тому причина, скажи мне?

В императрице Суворову удалось подстрекнуть любопытство.

Она с нетерпением ждала его ответа.

– Совершенно верно, монархиня, докладывали вам, – заговорил Суворов, смело глядя в глаза Елизаветы Петровны, – что не вожу я компании с товарищами моими по полку, но причиной этому желание мое оставаться верным старым друзьям, которых я знаю с самого своего детства…

– Что же это у тебя за друзья такие, которым ты не хочешь изменить?

– Их много, ваше императорское величество, как я уже имел счастие докладывать…

– Вот как! Но тогда я прошу тебя назвать хотя бы некоторых!

– Слушаю, ваше императорское величество! Старые друзья мои: Цезарь, Аннибал, Тюрень, Конде, Вобан, Монтекукули, Лейбниц, Вольф, Гюнбер, Роллен… Простите, ваше величество, не осмеливаюсь далее утруждать вашего внимания перечислением старых друзей моих! – закончил Суворов, заметив, что императрица милостиво улыбалась, пока он перечислял имена знаменитых военных писателей, историков, географов и философов.

– Мне очень приятно слышать об этих твоих друзьях, мой друг! – сказала Елизавета Петровна, когда Суворов смолк. – Но, отдавая им часы, удели хотя минуты товарищам!

– Не могу никак этого сделать, ваше императорское величество!

– Почему так?

– Время уже чересчур дорого, всемилостивейшая государыня!

Елизавета Петровна засмеялась.

– Ты ещё так молод… Куда тебе, мой друг, спешить?

– Всё вперёд, без остановки на пути, ваше императорское величество…

Теперь императрица уже с удивлением поглядела на Суворова.

– Вы, сударь мой, странный молодой человек! – произнесла она. – Такого, как вы, я вижу первого. Многие ваши товарищи, уступающие вам, далеко ушли вперёд, а на вас я вижу чин невеликий. Желаю от всей души вам как можно скорее нагнать их.

– Матушка-государыня! – дрожащим от волнения голосом, преклоняя колена, воскликнул Александр Васильевич. – Повели мне найти чины на неприятельских пушках! Там их