мистическим пограничьем между двумя мирами, словно подвешенным между жизнью и смертью.

Всякий раз, когда выдавалось свободное время, оставив Кренпач на своего помощника, я ездил на дрезине в Вышнинку, в гости к своему коллеге Йошту. Дружба наша давняя, завязалась она еще со школьной скамьи, а общность профессии и близкое соседство лишь укрепили ее. Мы очень привязались друг к другу и благодаря частому обмену мнениями близко сошлись в удивительном единстве.

Йошт никогда не посещал меня в ответ на мои визиты.

— Я уже не сдвинусь отсюда ни на шаг, — обыкновенно отвечал он на мои упреки. — Останусь здесь до конца. Разве тут не прекрасно? — добавлял он через мгновение, окидывая восхищенным взглядом окружающий пейзаж.

Я молча соглашался, и все возвращалось к прежнему порядку.

Необычным человеком был мой коллега Йошт, во всяком случае, странным. Несмотря на свою истинно голубиную кротость и беспримерную доброту, он не пользовался

- 177 -

симпатией у окружающих. Гурали* казалось, сторонились начальника станции, обходя его десятой дорогой. Причина заключалась в его диковинной репутации, которую он непонятным образом заработал у людей. Среди простонародья Йошта считали «ведуном», к тому же в плохом смысле этого слова. Говорили, что он видит на ближних «печать смерти», как-то предчувствует хладное веяние на лицах ее избранников.

Сколько в том было правды — не знаю. Во всяком случае, я заметил в нем нечто, что могло встревожить впечатлительный и склонный к суевериям ум. В памяти моей особенно крепко засело следующее странное стечение обстоятельств.

В числе станционных служащих Вышнинки был стрелочник по фамилии Глодзик, внимательный и добросовестный работник. Йошт очень любил его, относясь к нему не как к подчиненному, а как к коллеге и товарищу по профессии.

Однажды в воскресенье, как всегда заехав в гости, я застал Йошта в подавленном настроении; он был какой-то хмурый и угрюмый. Спрошенный о причине, он сначала отнекивался и с немалым трудом попытался принять обычный вид. Тут же крутился Глодзик; что-то докладывал, просил о распоряжениях. Начальник буркнул нечто невнятное, странно посмотрел ему в глаза и пожал его жесткую натруженную руку.

Стрелочник ушел, изумленный поведением своего руководителя, недоверчиво качая своей большой кудрявой головой.

— Бедняга! — шепнул Йошт, печально глядя ему вслед.

— Почему? — спросил я, не понимая всей этой сцены.

Тогда Йошт объяснил.

— Этой ночью мне приснился плохой сон, — сказал он, избегая моего взгляда. — Очень плохой сон.

— Ты веришь в сны?

— К сожалению, тот, который приснился сегодня, является типичным и никогда не подводит. Этой ночью я видел

____________

* Гурали — горные жители Татр, проживающие на юге Польши, севере Словакии и частично в Чехии.

- 178 -

старую, заброшенную лачугу с выбитыми окнами. Всякий раз, когда мне снится этот проклятый дом, случается несчастье.

— Но какая здесь связь со стрелочником?

— В одном из пустых окон я четко увидел его лицо. Он высунулся из этой черной норы и помахал мне своим клетчатым платком, который всегда носит на шее.

— И что из того?

— Это был прощальный жест. Этот человек скоро умрет — сегодня, завтра утром, в любой момент.

— Страшен сон, да милостив Бог, — постарался успокоить его я.

Йошт лишь натянуто улыбнулся и замолчал.

И все же в тот же день вечером Глодзик погиб из-за собственной неосмотрительности. Паровоз, который ошибочно тронулся по его ложному сигналу, отрезал ему обе ноги; отдал Богу душу на месте.

Несчастный случай потряс меня до глубины души, и я долгое время избегал разговоров с Йоштом на эту тему. В конце концов, может быть через год, я однажды спросил, будто невзначай:

— С каких пор у тебя появились эти зловещие предчувствия? Насколько я помню, ты никогда раньше не проявлял подобных способностей.

— Ты прав, — ответил он, неприятно задетый за живое моим вопросом. — Это проклятое свойство развилась во мне довольно поздно.

— Прости, что не даю тебе покоя с этим неприятным делом, однако я был бы рад найти способ избавить тебя от рокового дара. Когда ты впервые обнаружил это в себе?

— Примерно восемь лет назад.

— То есть через год после твоего переселения в здешние края?

— Да, через год после того, как меня перевели в Вышнинку. Тогда-то, в декабре, в самый сочельник я почувствовал скорую смерть Гроцеля, тогдашнего войта*. История

____________

* Глава сельской общины.

- 179 -

стала широко известной, и в течение нескольких дней я получил зловещее прозвище «ведуна». Горцы стали разбегаться от меня, как мыши от сыча.

— Странно. И все же что-то в этом есть. Здесь пригодился бы классический пример так называемого «второго зрения» (seconde vue), о котором я в свое время много читал в книгах по древней магии. Такими способностями довольно часто бывают одарены шотландские или ирландские горцы.

— Да — и я тоже с понятным интересом изучал историю этого явления. Мне даже кажется, что в общих чертах я нашел его причину. Твое упоминание о диких шотландских горцах весьма уместно, разве что требует нескольких слов в дополнение. Ты забыл добавить, что эти несчастные, ненавидимые окружающими их людьми, не раз изгонялись, словно прокаженные, за пределы деревни, проявляя свои пагубные способности лишь до тех пор, пока находятся на острове; перебравшись на континент, они теряют свой скорбный дар и ничем не отличаются от обычных людей.

— Это важно. Твои слова могли бы свидетельствовать о том, что это выдающееся психическое явление зависит от факторов хтонической природы.

— Разумеется. Этот феномен содержит в себе немало теллурических* компонентов. Мы являемся сыновьями Земли и подвержены ее мощному воздействию даже в тех сферах, которые, казалось бы, оторваны от ее основания.

— А проявления своего ясновидения ты тоже выводишь из подобных источников? — спросил я после секундного колебания.

— Естественно. На меня влияет окружающая обстановка, я нахожусь под влиянием здешней атмосферы. Мое зловещее свойство с неумолимой логикой вытекает из души этой окрестности. Я живу на пограничье двух миров.

— Ultima Thule! — шепнул я, склоняя голову.

____________

* Земных, присущих Земле, происходящих из нее (от латинского tellus — земля).

- 180 -

— Ultima Thule! — как эхо, повторил Йошт.

Я замолчал, охваченный страхом. Через некоторое время, стряхнув с себя это ощущение, спросил:

— Почему, осознавая это так ясно, ты до сих пор не перебрался в другие края?

— Не могу. Никак не