А через несколько ударов сердца с улицы раздался крик: – Помогите!

Детский крик ударил по ушам и прошелся по натянутым нервам, как терка. В проеме распахнутой двери мы увидели бегущую к нам от детской площадки маленькую девочку в ярко желтом комбинезоне, а за ней гнался кровавый пес – инфернальная тварь, больше всего похожая на обычную собаку, только больше раза в три и с ободранной кожей. При свете, обычно видно, как перекатываются ничем не прикрытые бугры мышц, и по ним редкой капелью стекают капли крови. Вот ее недостачу эти песики и восполняют, охотясь на смертных, без притока свежей крови они быстро пересыхают и дохнут, если так можно сказать о не совсем живом создании. Девочка бежала к нам, проваливаясь в глубоком снегу: – Дяденьки, помогите!!!!

Микхаэль, не раздумывая, вскочил и бросился к двери, девушки, позабыв обо всем, повскакивали со своих мест, собираясь спасать и защищать.

Микхаэля я отбросил назад ударом руки. А на женщин коротко рявкнул: – Сидеть! – вложив в свои слова немого эмпатии, отчего у тех просто подкосились ноги.

– Это ловушка. Стоит кому-то выйти за пределы цепи духов и он погиб.

– Но там же ребенок, ну сделайте уже что-нибудь, так же нельзя, она погибнет, как Сергей! – Тьяна, преодолевая силу моего внушения, пыталась встать. Микхаэль, упрямо наклонив голову, опять собирался броситься вперед. Пес почти настиг ребенка и торжествующе завыл, приветствую полную луну, выплывшую на небо и ярко осветившую все вокруг.

– Микхаэль, если это настоящий ребенок, то ответь мне: почему ни она, ни пес не отбрасывают тени?

Простой вопрос заставил замереть, бросившегося спасать ребенка, парня.

– Да и следы, которые она должна была оставлять на снегу куда-то пропали, стоило ей выйти за пределы детской площадки . Микхаэль замер, всматриваясь в проем, а ребенок и кровавый пес через миг пропали, лишь ветер гонял снежинки возле детской площадки.

А у меня зашевелились волосы на голове от ужаса – тот, кто пытался пробиться к нам, услышал и ПОНЯЛ мои слова. Иначе я не могу объяснить то, что не сработавшую ловушку так быстро убрали. Мне следовало это учесть. И снова тишина, давящая на нервы, лишь сухо потрескивают дрова в костре. Тьяна уткнулась лицом в колени и тихо плачет. Мрррина, обняв одной рукой подругу за плечи, второй гладит ее по волосам, пытаясь успокоить и себя и ее. Микхаэль мрачно смотрит на огонь, явно не зная, что делать.

– Что это за тварь, и что ей от нас нужно? Вопросы Микхаэля разорвали тишину, как нож распарывает ткань, отгоняя страх и наважденье, пожалуй, я даже рад, что в эту долгую ночь дорога наградила меня спутниками.

– Не знаю, – я устало пожал плечами: – мы ее называем: Хозяйкой Ночи, Ждущей в ночи, Госпожой холодного города: у нее много имен, но настоящее нам неизвестно. Что она такое никто не знает, но скорее всего это какой-то демон, запертый в этом месте. Наши столкнулись с этой тварью тридцать шесть больших циклов назад, когда проводили разведку нового осколка. Из всего отряда разведчиков выжил только один, да и тот тронулся умом. После этого осколок старались обходить стороной: сдохнуть или сойти с ума желающих среди нас немного. Про это негостеприимное место просто забыли, но последнее смещение сделало его узловой точкой, через которую проходит кратчайший путь к Заводной Шестеренке и другим интересным местам....

Мои слова прервала веселая мелодия, раздавшаяся со стороны детской площадки. Бросив взгляд в проем двери, я стал свидетелем удивительного зрелища. Детская площадка оживала на глазах: загорались разноцветные огни, закружились карусели, а небольшой паровозик, весело загудев, начал свой бег по кругу, таща на прицепе маленькие, ярко раскрашенные вагоны. Все пространство перед дверью переливалось и блестело, как одна большая разноцветная игрушка. Я слышал беззаботный детский смех и видел детвору, весело бегающую среди качелей и каруселей, мороженщика в забавном белом колпаке и в фартуке с тележкой мороженного, окруженной толпой малышни. Беззаботно, весело, нет ни страха, ни смерти это как дверь в вечное детство, стоит лишь сделать шаг вперед, и ты снова будешь с теми, кого любил. Вот мелькнул отец, сидящий на белом игрушечном коне, у ограды карусели весело смеется и зовет меня к себе мама. Но самое большое чудо – возле мороженщика стоит моя Эйрен в красивом белом платье, которое я ей так и не успел подарить.... Слезы, текущие у меня из глаз, не помешали мне сделать первый шаг – я должен быть там ...

От резкой боли в ноге я невольно вскрикнул и отвел взгляд от проема двери, все еще плохо понимая, что происходит, я осмотрелся вокруг и увидел своих спутников, почти вышедших за круг очерченный цепью духов. Ближе всех к черте стояла Тьяна, я расслышал, как она тихо шепчет: "Сереженька, я сейчас, ты только подожди, я иду...". Бросившись к ней, я попытался оттащить ее назад к костру, но не успел, а Тьяна уже выскочила из будки и побежала по снегу. Теперь я ее не спасу, надо заставить очнуться остальных. Выхватив клинок, я подскочил к замешкавшейся парочке, и нанес два быстрых и легких удара: полоснув руку Микхаэлю и ногу Мрррине. Боль от порезов вынудила ребят вздрогнуть и отвлечься от своих грез на краткий миг, а я силой заставил их отвернуться от проема двери. Мрррина пошатывалась и явно с трудом понимала, что происходит, но все-таки нашла в себе силы спросить: – а где Таня?

– Ее уже нет.

– Но куда она ушла?

Не отвечая на вопрос, я рылся в сумке, да где же оно? Как всегда, если что-то срочно понадобится, то лежать оно будет на самом дне последнего кармана, перемешивает сумку что ли кто-то по воле Смеющегося господина, что бы жизнь у игрока была интересна и не забываема. А вот и нужный мне небольшой пузырек из темного стекла, заткнутый деревянной пробкой.

– Сделай небольшой глоток, – я с силой всунул его в руку Мррине.

– А что это такое? – неуверенно спросила она, недоверчиво глядя на пузырек, что я ей протянул.

– Зелье ментального сопротивления. Пей, давай.

Она сделала небольшой глоток, и я сразу передал пузырек Михаэлю: – Теперь ты.

Он с подозрением смотрел на меня и на склянку, что я ему дал. Но все-таки тоже отпил немного. Мои спутники все еще смотрели на меня, когда ноги у Мррины подкосились, и я с трудом успел ее подхватить.

– Ах ты гад! – Михаил вскинул руку, явно собираясь заехать мне в челюсть, но зелье уже успело подействовать.

– Убью я тебя ... – нерешительный шаг вперед и он с размаха падает на землю, ловить я его не стал, не стоило меня обзывать.

А теперь веревки. Замотав руки и ноги, заодно и прикрутив их друг к другу, я удовлетворенно выдохнул: теперь все, ни куда вы спящие и связанные не убежите, не уползете и не упрыгаете из пределов защитного круга, а я так и быть, до утра вас покараулю, так хоть кто-то из вас да уцелеет. Отвернувшись от выхода, я задрал штанину и стал рассматривать царапины на ноге: неглубокие, идущие так словно небольшой зверек ударил меня лапой, причем поцарапал кожу, но не прорвал ткань штанов в месте удара: бред какой-то. Тут же кроме меня и моих спутников никого нет. Мелькнувшая в голове догадка заставила немного усомниться в собственном здравомыслии, но свидетелей все равно нет, поэтому я решил ее проверить. Достал из сумки небольшую статуэтку зверька, подаренную мне Табиэей, повертел ее в руках, и, чувствуя себе немного сумасшедшим, я несколько раз погладил ее по голове и позвал: – Кот. Не зная чего ждать, я напряженно озирался по сторонам, но ничего не происходило. Прожав так несколько минут, я потянулся к сумке положить статуэтку на место, когда моей другой руки коснулась что-то теплое и пушистое. Оглянувшись на руку, я увидел небольшого зверька покрытого дымчато-голубой шерстью и как две капли воды повторяющего статуэтку Табиэйи.