– Он показывал мне их, когда мне было одиннадцать.

– Правда? Где?

«Среди ночи. В спальне моей мамы» – не слишком приемлемый ответ, поэтому я просто говорю:

– На коктейльной вечеринке в маминой квартире. Я хотела оставить их себе, но он не позволил.

– А почему ты хотела оставить их себе?

И опять же я не могу сказать правды:

– Я думала, они крутые. Он даже дал мне их померить.

– А как же твой папа? Разве у него не было часов, которые ты могла бы носить?

– У меня нет папы.

– Что?

– Моя мама забеременела и никому не сказала, кто отец.

– Почему?

– Откуда мне знать.

Я вижу, как он на меня смотрит – решительно ничего не понимая. Но он не собирается допытываться. Как и говорил Джейк, он из англосаксонских святош-хлюпиков. Он избегает неловких тем.

Он наклоняется ко мне. Я думаю, он собирается меня поцеловать, но он просто вглядывается мне в лицо.

– Что случилось с твоим лбом?

– Ты о чем? – Я быстро касаюсь лба, – меня вдруг охватывает паника, вдруг там прыщ или какая-то короста. Но нет, ничего.

– Твой шрам. Выглядит серьезно.

Всякий раз слыша слово «шрам», я думаю про щиколотку. Но тут до меня доходит, что он говорит про шрам, оставшийся после «Похмельной жрачки в круизе». С той ночи, когда мне наложили пятнадцать швов и я спрятала розового слоненка в карман Мака, никто ни разу об этом не упоминал, даже Джейк. Бэбс даже не заставила меня накладывать макияж для съемки Рождественской Открытки, чтобы его скрыть.

– Э-э-э…

Мне совсем не хочется, чтобы показалось, будто всю жизнь Мака поглотили вечеринки Бэбс. Но я все равно бросаюсь в омут с головой и выкладываю подробности.

– Моя мать устроила однажды вечеринку, и я упала с мраморной лестницы. Твой папа поднял меня с пола, и я залила ему рубашку кровью.

– Почему он мне ничего про тебя не рассказывал? Почему нас не познакомил? А тебе он про меня рассказывал?

– Конечно, рассказывал, – отвечаю я.

Даже если это ложь. Я годами считала, что его зовут не Кейп, а Хейлер. Я с такой легкостью заложила Мередит, а сейчас вдруг поняла, что говорить про Бэбс и Мака будет гораздо труднее.

– Ты с моей мамой встречалась? – спрашивает он.

– Да, – говорю я, но умалчиваю о том, как ходила в туалет в Чайном доме. – Ты ей сказал, что я тут учусь?

– Да. Она сказала, мол, знает, кто ты.

– И все?

– Да, но она не слишком любит разговаривать про Грасс-вудс и Чикаго. Однажды она сказала, что ее перестали приглашать в гости, потому что она вдова. Наверное, женщины боялись, что она позарится на их мужей. Разумеется, она такого никогда бы не сделала. И вообще она выросла в Нью-Йорке, поэтому решила, что будет разумно вернуться.

Сняв часы Мака, я возвращаю их Кейпу. Я знаю, что, будь я его девушкой, он позволил бы мне их носить.

– Ну и? – спрашиваю я, замечая, что становится поздно. – Зачем я здесь?

– У меня есть одна идея, но ты должна мне помочь.

Я знаю, к чему он клонит, но не собираюсь облегчать ему жизнь. Отчасти мне кажется, что во мне его привлекает как раз то, что я живу рядом с Мередит. Все, чем бы мы ни занимались, так или иначе возвращается к ней. Но я хотя бы включена в их союз – точка, составляющая треугольник.

– О’кей, – говорю я.

Я в общем-то уверена, что знаю, что у него на уме. Я этого страшусь, и одновременно мне очень хочется. Я знаю, что им движет главным образом желание отомстить Мередит, но в тот момент мне все равно.

– Ляг на мою кровать.

Я подчиняюсь. Наклонившись надо мной, он расстегивает на мне брюки. Стягивает их вместе с бельем.

Он наклоняется еще ниже и касается меня губами. Впервые кто-то ласкает мои большие губы. Прикосновение приятно, но мне неловко. Какая я на вкус? Я хорошо подтерлась, когда ходила в туалет? Не пристанут ли к его языку частички туалетной бумаги? Я решительно не могу расслабиться, отпустить себя, думаю, а вдруг мои лобковые волосы застрянут в зубах у Кейпа?

Я извожу себя всякими тревогами, но невольно думаю, что с толикой практики Кейп может оказаться истинным гением в постели – совсем как его отец. Если так, то через пару минут я точно забудусь и просто буду ловить бурный кайф. Сексуальное возбуждение сродни опьянению: отпускаешь себя на волю ощущений, и будь что будет. Но Кейпу пока не хватает умения, поэтому я сдерживаюсь. Не хочу его шокировать. Он поднимает голову и спрашивает:

– Тебе приятно? Я никогда такого раньше не делал.

От того, что он это признает, становится только хуже.

Кейп не может найти мой клитор и засовывает язык мне во влагалище, а после облизывает губы.

Я хватаю его за волосы и тяну его голову к своему лицу, прошу его перестать.

– Почему? Я что-то не так делаю?

– Нет, нет, просто ощущения слишком острые. Ты был великолепен.

Я вижу, как он старается скрыть улыбку. Он подается ко мне и целует меня в губы. Я улавливаю на его губах собственный вкус, и меня передергивает от мысли, что все эти терпкие соки у него на губах и во рту принадлежат мне. Я никогда раньше не осязала собственного запаха. Разве только чистый и острый запах своего кала в туалете или другой запах, когда Джейк засовывал в «мою я» свой член. Джейк никогда не просит сделать ему минет. Сейчас я уговариваю себя, дескать, Кейп просто выпил какой-то экзотичный коктейль, которого мне, наверное, никогда не попробовать.

– Но ты не…

«Кончила?» – хочется закончить мне, я слишком тронута невинностью этого мальчика, который не способен произнести слов «кончила» или «оргазм».

– И ты тоже, – отвечаю я.

По его лицу читается, что он старается придумать альтернативные варианты. Я знаю, что он девственник, и не хочу, чтобы он отдал свою девственность мне в отместку другой.

– У меня есть одна мысль, – говорю я после пары неловких минут.

Мне вспоминается ночь, когда Бэбс рассказала мне про смазку и что они с Маком собирались делать, когда она увидела жемчуг для Мэгс.

– О’кей, – говорю я. – Тебе нужно снять штаны и трусы. Я собираюсь встать на четвереньки.

Я знаю, что мне будет больно, но это будет еще одним кунштюком, который Кейп сможет добавить к своему секс-репертуару, и мне не придется беспокоиться из-за его техники. Насколько мне известно, трахнуть кого-то в зад – сравнительно простое дело. Пока Бэбс не рассказала мне про тот случай с Маком, мне и в голову бы не пришло, что это вариант и для гетеросексуалов тоже. Но, насколько я могу судить, это экзотичное дополнение в сексуальном меню, которое не так уж многие заказывают – как самбуку после обеда.