– Ну… если ты уверена. А маме ты скажешь?

– А ей все равно.

Когда мы идем на обед, я высматриваю свое отражение в огромных окнах библиотеки. Вижу девушку, которая вполне могла вырасти не в Чикаго, а в Париже или даже в Нью-Йорке. Я почти такая же гламурная, как Бэбс. Может, мне все-таки следует ей позвонить и рассказать?

В столовой мы застаем Джесс и Мередит за столиком в углу. Они сидят в компании еще трех девчонок, в которых я узнаю членов команды по хоккею на траве: Серену, Лейк и Элизабет. Все они такие же красивые, как Мередит, с небольшими вариациями формы носов и губ. Не знай я Мередит, я с трудом отличила бы, кто тут кто. По тому, как они подаются к ней, как поглощенно внимают ее словам, очевидно, что она глава стаи. Мы с Холли продвигаемся вдоль стойки раздачи. Подсаживаемся к Мередит и ее cercle des amies[16]. При виде моей новой прически Мередит поднимает бровь. Остальные словно бы не замечают, или им все равно, ведь я не одна из них. Я не в счет.

– Рисково, – говорит Мередит.

– Не слишком.

Интересно, что подумает Мередит о моем новом платье? Станет ли она его вслух высмеивать, а про себя сочтет крутым? Возможно, однажды захочет одолжить…

Я пробегаю взглядом по столовой. Кейп сидит с Лоуэллом всего в трех столиках от нас. Мередит прихорашивается ради Кейпа, садится прямее, встряхивает светлой гривкой, разбрасывая волосы по плечам. Удивительно, но он как будто смотрит на меня, и Лоуэлл тоже. Кто бы мог подумать, что парням есть дело до волос, особенно коротких! Может, они думают, что получилось уродливо. Мне плевать. От внимания Мередит не ускользнуло, что Кейп смотрит на меня. Он дуется.

Мы заканчиваем обедать, но я мешкаю, возвращаюсь за второй чашкой кофе. Я, наконец, чувствую себя достаточно уверенно, чтобы остаться в столовой одна. Прощается со мной только Холли. Ее голос выдает самую маленькую толику жалости. Готова поспорить, в Айове короткие волосы бывают только у младенцев и теток в менопаузе. Я ни в одну из этих категорий не попадаю.

Кейп и Лоуэлл еще за своим столом. Выпархивая на улицу, Мередит игнорирует Кейпа, поскольку он не встречался с ней глазами за обедом. Если он и заметил ее театральный выход, то не подает виду.

Допив кофе, я бросаю пластмассовую чашку в мусорный бак. Я еще не готова возвращаться в Брайт. Не хочу видеть стайку подружек Мередит из других общежитий. Когда я там, на лицах у них всегда чуточку оскорбленные мины, словно они ждут, когда же Мередит меня выгонит. Но, по счастью, она так никогда не делает.

Я решаю пойти выкурить сигарету у лодочного сарая. Хочу почувствовать холодок ветра с реки на шее, которую раньше скрывали волосы. Пройдя несколько шагов, я чувствую, как сзади кто-то трогает меня за локоть. Я поворачиваюсь, ожидая увидеть Джейка. Сюрприз: это Кейп.

– Ты куда направляешься?

– Покурить у лодочного сарая.

От Мередит я знаю, что Кейп считает курение отвратительной привычкой. Он никогда не подносил сигарету к губам. Поэтому такой ответ – мой способ сказать ему, мол, пусть идет своей дорогой и оставит меня в покое. Я все еще в ярости, что он пригласил Мередит на танцы.

А он на это:

– Можно с тобой?

А я:

– Конечно.

Я пожимаю плечами, но мне любопытно, с чего это он за мной увязался.

Мы идем молча, пока не доходим до скамейки у лодочного сарая. Я выуживаю из сумки сигарету, но он меня останавливает: протягивает руку и ерошит мои короткие волосы. Я сажусь и смотрю на него снизу вверх.

– Какого черта, Кейп? – спрашиваю я.

– Я просто хотел извиниться за… ну… сама знаешь…

Этого я ему спускать не собираюсь.

– «Сама знаешь»? Что это значит?

– Что произнес имя Мередит, когда мы…

Мне так хочется, чтобы он вслух произнес название того, чем мы занимались, но хотя бы в толике сообразительности парню не откажешь.

– Ах как мило, – говорю я самым искренним тоном, на какой способна. – Но мне, пожалуй, понравилось.

– Правда? – переспрашивает он, на ходу меняя стратегию.

– Нет, не правда, Кейп, – с горечью говорю я. – Той ночью все было скверно.

– Извини. Я никогда не думал, что так все закончится.

– Чего уж там. – Я тянусь за зажигалкой.

Но не успеваю я прикурить, как он подается ко мне и мягко целует в губы. Почему? Дело в моей новой стрижке? Он просто хочет, чтобы я пришла к нему поздно ночью, чтобы он отточил свои сексуальные навыки?

Как ни приятен поцелуй, я гну свое:

– Какого черта ты делаешь? Насколько мне известно, Мередит вернулась в Брайт.

– Пожалуйста, пойми. Мы с Мередит знаем друг друга много лет. Я с ней познакомился еще совсем мальчишкой. Школа Сен-Бернард устраивает балы с ученицами школы Чейпин. Ее родители дружат с моей матерью. Мне с ней комфортно.

– Почему ты сказал ей, что ее любишь?

– Потому что думал, что люблю. Мередит была моей первой девушкой. Первой девушкой, за которой я ухаживал.

– Почему ты пригласил ее на танцы после всех гадостей, которые она про тебя говорила?

– Я не знал, кого еще пригласить.

Меня подмывает возразить: «А почему не меня?» – но это может прозвучать как крик отчаяния. Поэтому я говорю другое:

– Ты хочешь сказать, что из девятисот учеников в этой школе в голову тебе пришла только Мередит?

– Если хочешь знать правду, я пригласил бы тебя. Но я подумал, что Мер будет после этого подло с тобой обходиться. И остальные девчонки, кого я считаю интересными, уже идут с кем-то еще. И вообще они бы отказали мне из уважения к Мередит.

– Как у тебя все продумано, – говорю я. – Но и я бы тебе отказала. У меня уже кое-кто есть.

– Кто? – спрашивает он. Точно это невозможно. – Кто?

– Джейк Кроненберг.

Кейп никак это не комментирует. Словно до него и не дошло.

– Ну, хочешь зайти сегодня ночью?

– Уж и не знаю, – говорю я. – Не хочу злить Джейка. В конце концов, чтобы попасть к тебе в комнату, мне приходится лезть к нему в окно.

– А какое тебе дело, что он подумает?

– Сама не знаю. Но это невежливо.

– Я мог бы спуститься и отрыть входную дверь Уэнтингтона, если скажешь, когда точно придешь.

– И чем мы займемся? Будем играть в слова? Мне большое сочинение завтра Доналдсону сдавать.

– Мы будем делать что захочешь, Беттина, – говорит Кейп.

Октябрь 1983