А я пошел на берег. Никого, озеро неестественно отступило, мелея. Лежащие в ряд каноэ, включая мое, далеко от кромки воды. Церковные скамьи Фена. Неужели он начал беседы с Ксамбуном потихоньку от Нелл? Я бродил туда-сюда, потом долго стоял на одном месте, что-то заползло мне в штанину снизу, и я злобно вытряхнул это. Скорпион. Я с силой наступил на него и с наслаждением услышал хруст хитина. А потом почти бегом вернулся к их дому. Лампы все еще светились. Я взялся за ступеньку лестницы и тут различил голоса. Тихонько отошел под дом, чтобы ничего не упустить.

– Я же вижу, Нелл. Это происходит прямо у меня на глазах, я слышу это в твоем голосе, кожей чувствую. Я ничего не выдумываю.

– Именно этим ты и занимаешься. Потому что ты мужчина северного типа. Ты хочешь держать людей под контролем, под замком. Любой серьезный разговор с другим человеком и…

– О, – перешел он на фальцет, – “вы южный тип, и я тоже южный тип, а он дерьмо”. Знакомо. На его месте был я три года назад. А теперь я – Хелен на той гребаной набережной.

– Ты все экстраполируешь…

– Совершенно верно. Я экстраполирую, Нелл. И делаю это блестяще, поскольку я профессиональный ученый. И вся эта красивая затея нужна лишь для того, чтобы вы двое трахались прямо у меня на глазах.

– Это просто смешно, и ты это знаешь.

– Я никогда не буду одним из твоих бывших, Нелли.

– Прекрати.

– Я не…

– Я серьезно.

– Пошла ты к черту, Нелл.

Когда я вошел, Нелл разглаживала листы с нашими заметками. На меня она не смотрела.

– А, вот и вы, – произнес Фен.

– Я собираюсь вздремнуть, – сообщила Нелл.

Я тоже валился с ног, но хотел как можно дольше не дать ему возможности лечь рядом с ней. Я налил нам выпить и сел на диван, лицом к их спальне. Нелл забрала с собой лампу, какое-то время еще что-то записывала, лежа в кровати, потом задула пламя. Фен наблюдал, как я наблюдаю за ней. Было слишком темно, чтобы что-то разглядеть, но я уже знал ее, я знал, как выглядит ее грудь, изгибы ее спины, округлости ягодиц и припухлости голеней. Я знал трещину в ее колене, шрамы на коже и на маленьких пальчиках ног.

Он рассказал о письме, которое получил от приятеля из Северной Родезии. У этого приятеля украли башмаки, и целую деревню отрядили на поиски. Это была длинная нудная история, в финале которой башмаки оказались в хоботе слона, и Фен рассказывал отвратительно.

– Забавно, – прокомментировал я.

– Да просто бред, – отозвался он. Но ни один из нас даже не улыбнулся.

Когда он встал, чтобы идти спать, я сообщил, что утром уеду. На самом деле я намеревался сбежать, как только они уснут. Для нее будет более безопасно, решил я, если я не буду болтаться рядом и бесить его.

– Нет, – он опустился обратно на диван, – нет. Вы не можете уехать.

– Почему же?

– Вы нужны мне здесь. Вы нужны нам обоим. Мы должны дальше работать над теорией.

– Я вам не нужен для этого. Личностный анализ – не моя область.

– Я не могу сейчас объяснить… – Понизив голос, он покосился в сторону спальни. – Но вы должны остаться. Простите меня. Я… – Он спрятал лицо в ладонях, потом с силой вцепился в волосы. – Я вел себя чудовищно. Я сейчас весь как натянутая струна. Задержитесь всего на один день. На полдня. Поедете завтра после обеда. Прошу вас.

И, наивный эгоистичный болван, я согласился.

23

21/3 Мозги пылают. Мы будто бы обнаруживаем самих себя, открываем себя, счищаем с себя наносное, слой за слоем, как старую краску. Пока не могу об этом откровенно написать. Не понимаю. Знаю только, что когда Ф оставляет нас наедине и мы с Б разговариваем, я чувствую себя так, будто впервые в жизни произношу – и слышу – абсолютно искренние слова.

24

Меня разбудили рыдания. Нелл. Ей больно. Я взлетел с циновки и ринулся сквозь москитную сетку. Она сидела на полу у самого входа в дом, а в ее объятиях билась и завывала девушка. Та самая, из прошлой ночи, которая ссорилась с Ксамбуном. Нелл улыбнулась моему явлению в неглиже, но продолжала баюкать девушку. Я быстренько ретировался. В перерыве между всхлипами девушка сумела выдавить несколько слов, и Нелл тут же ласково заворковала в ответ. Кажется, татем мо шилаи. “Он вернется”. Прошло довольно много времени, прежде чем они встали, Нелл утерла заплаканное личико девушки и проводила бедняжку вниз по лестнице. Когда она вернулась в дом, я уже успел полностью одеться.

– Сегодня не утро, а сплошная драма. – Она что-то велела Бани, которого я не видел за кухонной ширмой.

– Рассказывайте. – Пройдя за сетку, я сел за стол рядом с ней. На ней была все та же светло-зеленая рубаха, теперь в мокрых пятнах от слез.

Бани принес нам кофе. Я поблагодарил, а он улыбнулся и что-то сказал Нелл.

– Он сказал, вы говорите, как его родственники киона. – А потом подтолкнула мне листок бумаги.

– Он забрал ваше каноэ, – сообщила она. – Это была Уми, девушка Ксамбуна. Он ее бросил, сказал, что все равно скоро собирается уехать отсюда. В Австралию. А сейчас он куда-то уплыл с Феном. Все это время – каждый раз, когда уходил из дома, – Фен обсуждал с Ксамбуном свой план. И вовсе не расспрашивал его, а прикидывал, как половчее раздобыть свою проклятую флейту.

Я вспомнил, как он внезапно исчезал, как менялось его настроение, как он то и дело отвлекался. Как вчера ночью Ксамбун ринулся было ко мне и как потом шарахнулся в сторону, разглядев, что я не Фен.

– Какая же я тупица, что ни о чем не догадывалась, – с досадой произнесла она. – Ведь Фен несколько недель лгал мне.

Что он там успел рассказать? Что знает путь, что через месяц все изменится. Что он отправится вверх по реке. Никто не услышит. Никто не узнает. Я катастрофически недооценил его. Полагал его инертность вечной, думал, он купается в ощущении упущенных возможностей и неудач.

– Наверняка он пообещал Ксамбуну денег, – сказала она. – На переезд в Австралию.

Без мотора я отстану от них на целый день. Но, может, удастся нанять катер, который отвезет меня к мумбаньо. Я решительно встал:

– Позову мужчин. Мы найдем способ их остановить.

– В таком случае вы лишь раскроете их планы, это еще хуже.