ГЛАВА XXIX. ДИСТАНЦИИ «Чан Бого — Амундсен Скотт»

Джонс проснулся на час раньше запланированного времени. Он ещё долго лежал и просто смотрел на спящую рядом с ним Фрэю. Его мысли о предстоящем состязании переплетались с чувствами ответственности за победу, от которой зависило не только его с Фрэей будущее, но и будущее всех членов команды. Просто получить вознаграждение за миссию было недостаточно, необходимо было однозначно придти первым, чтобы в дальнейшем иметь стопроцентную возможность участвовать в последующих проектах программы, ведь она только начала развиваться, а значит, у неё было долгое и интересное будущее. За пятнадцать минут до того, как их должны были разбудить по громкой связи в его комнате, он аккуратно встал и отключил её через управление на сенсорном мониторе «интеллектуального помощника», встроенного в стене, чтобы не разбудить Фрэю, которая продолжала мирно спать. Он оделся и осторожно поцеловал её перед выходом. Фрэя поёжилась и что-то промямлила во сне. Джонс абсолютно спокойно и собранно покинул комнату с осознанием того, что ему предстоит ещё увидется с Гансом за завтраком.

При встрече Ганс протянул ему руку и сделал лёгкий кивок головой, в качестве приветствия. Они сели как обычно за разными столами, времени было девять пятнадцать утра, до старта оставалось сорок пять минут.

— Скажите, Джонс, — обратился Ганс, — сейчас на «Амундсен-Скотт» пять, а всего вместе с вашей подругой здесь шесть человек, судьба которых полностью зависит от вас, не так ли?

— Абсолютно верно, — спокойно ответил Джонс.

— Вы испытываете какие-нибудь особые чувства по этому поводу?

— Не больше, чем просто осознание ответственности.

— Не сочтите мое любопытство назойливым, я просто хочу понять, у кого из нас сильнее обоснованность к победе.

— Зачем? — поинтересовался Джонс.

— Существует мнение, что из двух одинаково сильных соперников побеждает тот, у кого обоснование к победе сильнее.

— А какое ваше обоснование? — опять спросил Джонс.

— Хм… — задумчиво произнес Ганс, — если сегодня к финишу я приду первым, меня наградят Офицерским Крестом «Ордена за заслуги перед Федеративной Республикой Германия», — с гордостью и очень серьёзно ответил Ганс.

— Ммм-да… — подумал про себя Джонс, — у меня здесь шесть человек, плюс я, и все хотят продлить контракт, чтобы не потерять бабло, а тут всего лишь какой-то крест.

— А у вас, конечно, всё сводится к сохранению контракта, то есть высокому, стабильному материальному обеспечению с престижным социальным уровнем, не так ли? — продолжил Ганс с улыбкой на лице.

— Не скрою, это действительно так, — ответил Джонс.

— В связи с этим у меня возникает ещё один вопрос. Скажите, если бы вас сегодня ожидала аналогичная награда за победу, только естественно от вашего государства, обоснование стало бы больше или меньше?

На этом месте Джонс начал понимать, что его пытаются морально вскрыть на неприятном сравнении в вопросах собственного достоинства, причём очень каверзным способом. Но он не растерялся и спокойно ответил, не теряя ритма диалога:

— Признаюсь, после того, как возник данный вопрос, то конечно, обоснование было бы максимальным. Но должен заметить, что мы говорим о разных по своему принципу факторах ответственности. Моё командование требует от меня профессионального выполнения поставленных перед нашей миссией задач, а ваше руководство предложило вам отбить у нас линию первенства, чтобы стать основой в подборе контингента для будующих программ. Между нашими целями огромная разница.

— Я всего лишь хочу, чтобы сегодня каждый хорошо понимал, ради чего будет происходить эта схватка. Это придаст ей откровенности и остроты, она должна быть настоящей и честной, чтобы стать запоминающейся. Ведь честное поражение ничем не хуже честной победы, — закончил свою мысль Ганс с выражением некоторого внезапного порыва откровенности.

Джонс понял, что имел в виду Ганс. Его настрой открывал представление о сущности противоположной силы, заранее одновременно подготавливал к тяжёлой борьбе и давал право на гордое поражение. Чувство, которое возникало при этом, не относилось к чувствам дружелюбия, но полностью позволяло откровенно желать друг другу удачи.

Стоя перед выходом со станции пилоты ещё раз обменялись рукопожатиями и, надев гермошлемы, двинулись к своим сновигаторам.

Диспетчер незамедлительно представился после того, как захлопнулись кабины, и прошла загрузка основных бортовых систем. Практически весь маршрут в одну тысячу двести тридцать восемь и шесть десятых мили проходил через Трансантарктические горы, огибая с правой стороны шельфовый ледник Росса, и заканчивался на Полярном Плато в самом центре Антарктики. Время следования было рассчитано с большим интервалом от восьми до двенадцати с половиной часов, с поправкой на очень сложный рельеф прохождения дистанции. По погоде особых замечаний не было, кроме того, что на весь маршрут обещали пасмурное небо.

Временной интервал между стартами решено было исключить полностью, оба пилота в этот раз стартовали одновременно, полигон спокойно позволял это сделать. Таким образом, перед пилотами открывалась невесёлая перспектива десять часов подряд толкаться, обгонять и подрезать друг друга на опасных виражах в неизвестных «коридорах» среди горных хребтов. Можно было использовать сразу несколько тактик прохождения, но с учетом полнейшего отсутствия какой-либо информации о структуре ландшафта каньонов, определиться было практически не возможно, и все решения могли быть приняты только во время гонки.

Момент наступал по истине грандиозный. Два военных лётчика одинакового возраста и лётного стажа из разных стран, не одно десятилетие находящихся в тесном конкурентном сотрудничестве, на двух разных сновигаторах: первом, собранном в извесных немецких мастерских, имеющих легендарное имя в истории машиностроения и другом, выполненном в российском бюро высоких технологий по спецзаказу, являющемуся новейшей экспериментальной разработкой в сфере высокоскоростного транспорта, стояли сейчас на одной стартовой прямой с разогретыми до максимума двигателями, готовые в любой момент сорваться вперёд, для того чтобы выяснить, кто из них всё-таки сильнее, быстрее и профессиональней.

В эфире прошла команда диспетчера на первую готовность перед стартом.

Включился обратный отсчёт. И вот сновигаторы начали динамично разгоняться параллельно друг другу. Пилоты тонули в своих лётных глубоких кожаных креслах около минуты, пока машины набирали свою максимальную скорость в двести узлов по прямой. До входа в зону горных Трансантарктических хребтов они могли свободно двигаться на такой скорости ещё около десяти миль.

Пока они шли так около получаса, Ганс решил ещё кое-что сказать Джонсу:

— Ты знаешь, Джонс, что у тебя есть реальное преимущество в этой гонке передо мной.

Джонсу стало интересно:

— И какое же?

— Сейчас за тебя болеют сразу пять человек, а за меня ни одного, — ответил он.

— Но позволь, разве за тебя не болеет вся Германия, — возразил Джонс.

— Это так, но никто из них