мудрено, что она не хочет ходить на свидания.

— Нет… мы вроде не договаривались…

Или все же договаривались?

«Что ты делаешь?»

«А разве не очевидно?»

Боги…

— Просто, знаешь, складывается ощущение, что это не ты с ней спишь, а она с тобой, — продолжила Яра. — Так что, наверное, можешь смело вызвать ее на разговор и объяснить, что тебя так не устраивает. Ну, если не устраивает, конечно.

— Не устраивает, — совсем тихо ответил Яков. — Но я же ее обижу.

— Ну и поделом. Яш, то, что ты с ней спал, в этом мире не обязывает тебя быть с ней до конца жизни. И поскольку она отсюда… Она отсюда?

— Да…

— Так вот, поскольку она отсюда, она это прекрасно знает. А из твоего рассказа выходит, что ей действительно нужен не ты…

— Прямо вот так взять и сказать?

— Да. Прямо словами. И ты ведь не бросать ее собрался. Ты собрался предложить ей сделать так, чтобы хорошо было вам обоим. Это не нормально, когда в отношениях кто-то все время страдает. И если вы все-таки в отношениях, и она узнает, что ты страдаешь, и ей будет все равно… Ну, это показатель. А если уж ты хочешь и дальше продолжать такое терпеть, то надо понимать, зачем. Игра должна стоить свеч. Ты хочешь терпеть?

— Не знаю…

— Каждый день до конца?

— Нет.

Черт, нет! Действительно, нет! Он не хочет. Он вообще не готов заглядывать так далеко!

Но если есть правила, то какая разница, чего он хочет или не хочет?..

С другой стороны, если в этом мире правила действительно другие…

Но все же разве можно в первую очередь подумать о себе?

Черт…

— Яр, а что потом?

— А потом посмотришь, что она тебе ответит, и решишь, что делать дальше. Вот и все. Может, ты откроешь ей глаза, она извинится, и все станет по-другому. А может быть сама с тобой распрощается. Во втором случае это будет к лучшему, потому что насиловать себя так себе идея. А вообще, знаешь, поговорить — это отличное решение. Помогает почти всегда.

И она снова откусила кусок булочки.

Поговорить. Это звучало разумно. Яков сделал еще глоток. И все же чай был очень вкусный, больше напоминал травки, что заваривал ему порой дядька Тихомир. Он подумал, что надо будет поинтересоваться у Яры, где такое раздобыть и сколько оно стоит. Содержание, что установили ему на Буяне, было не то чтобы очень большим.

А еще Яша ощутил, что ему стало легче. Словно сказанные слова имели вес, и он наконец-то сбросил его со своих плеч.

— Я все хочу ее обнять после, а она не дается, — высказал он то, что сводило его с ума. — Это нормально? Я просто подумал, вдруг в этом мире такое не принято, и я ее этим оскорбляю.

На самом деле он думал не только об этом. Думал о том, что, возможно, он неприятен Злате, и она сторонится его прикосновений. Но это уж совсем никак не укладывалось в происходящее.

Взгляд у Яры стал едва ли не жалостливый.

— Малыш, тебя имеют.

— Что?

— Да так, забудь. Я просто хотела сказать, что обняться после — это самая естественная вещь в любом из миров. Ну, только если у человека нет каких-то психологических проблем, но обычно, если человек не хочет заставлять другого переживать, то предупреждает об этом заранее. Знаешь… — она покусала губу совсем как он недавно, — в двадцатые годы прошлого века в этом мире появилась так называемая теория стакана воды. Если коротко, то она гласила, что заняться сексом должно быть все равно что выпить стакан воды, и никакие любовь, симпатии и прочее тут не при чем. Только эта теория недолго прожила. Потому что так не получается. Ну, то есть у кого-то получается и ему нормально, а у кого-то нет, и это тоже нормально. Мы же люди, и мы все разные. И не коверкай себя, потому что тебе кажется, что этот мир требует от тебя каких-то иных чувств. Ничего такого он не требует. Чувствуй, что чувствуешь. Если тебе такой вариант не подходит, значит, не подходит. Ну вот такие мы, Соколовы, неправильные, хотим, чтобы было по любви. Доверия хотим. Заботы. А забота – это когда один не может получать удовольствие, зная, что другому плохо. Ну, и когда друг от друга нужен не только секс. Потому что первое — это вообще норма, и должно соблюдаться всегда независимо оттого, сколько раз ты планируешь с человек переспать.

И она улыбнулась.

Яша повторил про себя сказанное. Оно не то чтобы противоречило тому, чему учил отец и чего хотел он. Доверять. Заботиться друг о друге. Не причинять другому боли. Значит, эти правила все же продолжали работать. И они, возможно, были куда важнее того, чтобы выбрать себе одного человека на всю жизнь. Последнее в его мире было призвано защитить женщину и сделать так, чтобы ничего плохого с ней случилось. Но если в этом мире за подобное женщина не подвергалась поруганию и могла не опасаться того, что ей косу отрежут да дверь дегтем вымажут…

Это нужно было обдумать.

— Дедушка как-то сказал, что все Соколовы — однолюбы, — решился озвучить еще одну беспокоившую его вещь Яша. — А я, кажется, в нее совсем влюбился... Я как-то уже думал, что влюбился, но в этот раз совсем по-другому...

Глупо прозвучало, конечно, особенно в свете всего сказанного. И вообще все это было глупо. Но Злата была словно блуждающий огонек. Знаешь, что он заведет тебя на болото и пропадет, но все равно идешь за ним и взгляда оторвать не можешь, веришь в чудо…

Яра кивнула.

— Знаешь, что я думаю? Сама по себе любовь — наша или чья-то к нам — ни к чему нас не обязывает. Любовь — это просто чувство, а дальше ты делаешь выбор. Принимаешь решение. И если ты понимаешь, что все пошло куда-то не туда, то у тебя тоже есть выбор: ты или этот человек. И ты вправе выбрать себя, а не его. Позволять себя обижать — это плохой выбор, Яш. Просто поверь