— Заключите с ней договор, оговорите свои проценты, и вперед! — продолжила я. — Думаю, что необходимые для этого связи у вас есть.

— Конечно-конечно! — заверил меня Светлов. — Больше никаких просьб у вас ко мне не будет? — спросил он.

— Нет! Это все! — сказала я.

— А вы сегодня уже уходите отсюда? — спросил он.

— Да нет! Задержусь до понедельника для вящего спокойствия спонсоров, да и интересно мне, чем этот конкурс закончится, — ответила я.

— Значит, и на конкурсе будете? — уточнил Светлов.

— Буду! — пообещала я. — Теперь мне уже самой любопытно, кто победит.

— Это замечательно! И тогда вы увидите, что старый Лазарь Лихт умеет быть благодарным! — многообещающе сказал Леонил Ильич, провожая меня к двери.

— Что вы задумали? — насторожилась я.

— Увидите! — таинственно усмехнулся Светлов, и я вышла от него в полном недоумении.

Спустившись на четвертый этаж, где уже не было охранника, я своим ключом открыла дверь в номер Евгения и сняла камеру наблюдения — она мне там была уже не нужна, а вот другие три — в коридоре и у Полины с Иваном — я решила на всякий случай оставить на своих местах — мало ли что?

Вольготно расположившись в кресле, я закурила, включила телевизор и расслабилась, решая, чем бы мне себя занять, а то не привыкла я как-то бездельничать. Тут раздался телефонный звонок, и я очень удивилась — в моей комнате стационарный телефон не звонил ни разу. Сняв трубку, я услышала приятный мужской голос, который спросил:

— Татьяна Александровна Иванова?

— Да! Это я, — недоуменно ответила я.

— Вас Гаврилов беспокоит. Я тут сейчас у Тумасяна. Он мне кое-что рассказал, и я приглашаю вас в любой из своих магазинов, чтобы вы совершенно бесплатно выбрали любое понравившееся вам платье на свой вкус. А еще тут рядом со мной Краснов, наш местный цирюльник, — насмешливо произнес он. — Так он приглашает вас в свой салон, чтобы вы тоже совершенно бесплатно могли заняться собой.

«Понятно! — подумала я. — Это Тумасян нажал на них, чтобы они тоже в этом деле поучаствовали, а то все нервничали, деньги тратили, а они святые, что ли?»

— С удовольствием принимаю ваши приглашения, — ответила я. — Поеду прямо сейчас, — и, положив трубку, радостно рассмеялась: — Ну вот и занятие нашлось!

Переезжая из одного магазина в другой, где обо мне все были предупреждены, я азартно копалась в тряпках — самое любимое женское занятие. Перемерив все, что только подходило мне по размеру, я выбрала очень дорогой и роскошный розовый костюм, который аккуратно положила на заднее сиденье, и поехала в гостиницу.

Поднявшись к себе, я бережно повесила новый костюм в шкаф и посмотрела запись на мониторах. Жизнь в «Туристе» шла своим чередом и никаких неприятных сюрпризов мне не преподнесла.

В ресторане за столиком конкурсантов теперь сидели только Иван с Полиной, величественная Сереброва милостиво мне улыбнулась, а Вероника дружески кивнула. Светлов встретил меня хитрым взглядом и, как я ни уговаривала его сказать мне, что он затеял, так и не раскололся. Отловив после ужина Пашьяна, я спросила его:

— Ну, Арам Хачатурович, а что вы сделали со своими пленниками?

— Мелюзге еще раз надавали по шее и предупредили, чтобы они мимо гостиницы даже проходить не смели, а остальных увезли. Вы были правы, нечего самим руки пачкать, когда «крыша» есть. Пусть они свои деньги отрабатывают! А список этих придурков вот! — сказал он и протянул мне лист, на котором было аж шестнадцать фамилий.

— И вся эта история закончилась к вящему удовлетворению всех заинтересованных сторон, — подытожила я. — Надеюсь все-таки, что обойдется без трупов, а то не хотелось бы мне милиции жизнь осложнять.

— Зачем трупы? — удивился Пашьян. — С живых людей можно деньги взять, с трупа что возьмешь?

— Тоже верно! — согласилась я, стараясь не показать, как я обрадовалась — не такая уж я на самом деле кровожадная. — А подскажите мне, Арам Хачатурович, где бы мне в Тарасове купить бутылочку настоящего армянского коньяка? Мне людей отблагодарить надо, а в магазине брать боюсь — подделок полно!

— Зачем купить? — возмутился Пашьян. — Сейчас скажу, и вам в номер принесут! Настоящий! Армянский! «Ахтамар»! — с восторгом произнес он. — Люди ваши довольны будут!

— Спасибо! — кивнула я.

— Вам спасибо, что племянника моего не выдали! — тихо сказал он. — Дурак он еще! Одно слово — молодой! Вот повзрослеет, так и поумнеет!

Я вернулась к себе в номер, куда мне вскоре принесли обещанную Пашьяном бутылку коньяка, и только собралась отдохнуть, как зазвонил мой сотовый. Я удивленно на него посмотрела, но, увидев на дисплее номер Кирьянова, тут же ответила на звонок.

— Слушаю тебя, Володя, — сказала я.

— Татьяна Александровна! Вы не могли бы немедленно приехать ко мне на работу? — спросил он до невозможности официальным тоном.

— Что-то случилось? — насторожилась я.

— Я все объясню вам, когда вы приедете, — сухо сказал он и положил трубку.

Надо ли говорить, что я сорвалась с места, как подскипидаренная, но бутылку коньяка захватить с собой успела — может, не так страшен черт, как его малюют?

Добралась я мигом и, входя к Володе в кабинет, хотела было по-приятельски поздороваться, но вовремя прикусила язык — возле его стола сидел Кошкин собственной персоной. Багровый от ярости, он вытирал большим платком свою обширную лысину и сверлил меня яростным взглядом.

— Здравствуйте, господин подполковник, — сухо сказала я, садясь напротив Кошкина. — Я приехала. Что вы хотели мне сказать, а что узнать у меня?

Вместо ответа Киря протянул мне лист бумаги и сказал:

— Прочтите!

Я взяла и увидела, что это было заявление Льва Петровича Кошкина на имя начальника областного управления о нанесении мной, Татьяной Александровной Ивановой, побоев его сыну, Олегу Львовичу Кошкину. Кошкин-старший просил принять в отношении меня самые строгие меры, вплоть до уголовной ответственности. На заявлении стояла виза генерала: «Подполковнику Кирьянову. Разобраться и доложить».

— Я прочитала! — сказала я, возвращая Кирьянову листок.

— Вы не хотите никак прокомментировать это заявление? — официальным тоном спросил меня Володя.

— Зачем? — удивилась я. — Если хотите, то заводите уголовное дело. Адвокат у меня прекрасный — Маргарита Федоровна, а уж я снабжу ее таким количеством улик и вещественных доказательств, что ей и трудиться-то особо не придется.

— Каких улик? Каких доказательств? — заорал на меня Кошкин. — Мой сын с друзьями культурно отдыхал, когда вы набросились на них с кулаками и избили. Да у вас не то что лицензию частного детектива отобрать надо! Вас посадить надо! И желательно надолго! Вы представляете опасность для общества! Таким, как вы, нечего делать среди нормальных людей! — зашелся он в крике.