выкидывать его любимые труселя за борт; не доведите боги, еще газ на кухне включит, тогда весь дом взлетит на воздух, стоит ему щелкнуть выключателем.

Очки лежали на прикроватной тумбочке. Лицо Сарады во сне было таким умиротворенным, что Наруто залюбовался. Спящая, без очков она выглядела иначе. Так мирно спала… Казалось, не замечала, как пристально он изучает ее.

Наруто кусал губы и размышлял. Ей ведь стало лучше? Нет? За весь день она так и не сказала ни единого слова, кроме того «мама». И тем не менее Наруто почему-то казалось, что Сарада понемногу становится прежней. Взгляд прояснялся, в поведении мелькали знакомые мотивы: этот нудный перфекционизм, раздражавший его с самого детства.

Кривое остроконечное пятно лунного света текло по кровати, цепляя желтое одеяло со спиральками, лицо Сарады, подушку, дощатый пол…

Не спать. Не спать.

Наруто создал клонов и попытался развлечь себя, тихо проклиная Сакуру, которая так и не зашла забрать Сараду, но вдруг задумался. А как все это время справлялась Сакура? Без его нечеловеческой выносливости… как она… Она вообще спала? В который раз за день его охватил дикий стыд.

Стоило жару стыда немного улечься, и глаза снова стали слипаться.

****

В комнате было светло. Солнце давно взошло, и Сарада прищурилась от яркого света. Картинка мира была нечеткой. Слева в глаза било солнце. Вокруг — какое-то желтое пятно. Она чуть приподнялась на локте и шевельнулась, но колено вдруг уперлось во что-то твердое.

Сарада машинально нащупала рукой очки на тумбе и надела.

На полу, привалившись боком к кровати и умостившись щекой на желтом покрывале с завитушками, спал Седьмой, а тем самым твердым оказался его затылок. Сарада затаила дыхание. Так странно было видеть вблизи Хокаге, рассматривать до мелочей: густые соломенные волосы, дрогнувшие во сне светлые ресницы; приоткрытый рот, свежая трещинка с запекшейся кровью на нижней губе; слабая тень на лбу — почти сошедший синяк. Где он только умудрялся набивать себе шишки? А ведь наверняка недавно. Сарада отлично помнила, как быстро на Хокаге заживали любые раны.

Я в постели Нанадайме. Он на полу.

Во рту стало сухо, и сердце пропустило удар от внезапной мысли: «А если сейчас сюда зайдет Хината-сан или, того хуже, Боруто?» Сараде захотелось как можно скорее убраться куда подальше, но, вновь напоровшись взглядом на лицо Седьмого, она подавила этот панический порыв.

Ей вдруг стало отчетливо ясно: никто не войдет. Все, что происходило… так было надо. Пусть она и все еще не понимала почему.

«Ты не помнишь, потому что запечатала свою память, — шепнул слащавый голосок откуда-то изнутри головы. — Иди на мой голос… сними печать, и память вернется…»

Чужой голос в сознании.

Хотелось пить. На тумбе справа обнаружилась стеклянная банка с молоком, но молоко, простоявшее без холодильника ночь, а, возможно, и не одну, доверия не вызвало, и Сарада все-таки решилась вылезти из кровати.

Она аккуратно вытянула ноги из-под одеяла, чтобы не разбудить Нанадайме, и отметила, что он выглядит как-то необычно. Слишком… молодо. И волосы у него были чересчур густые и длинные, как у Боруто, только не такие гладкие.

Сарада размяла затекшую со сна спину и осмотрела себя в зеркальной дверце шкафа. На голове — гнездо. Она сама с голыми ногами, без белья в какой-то бесформенной футболке с гербом Узумаки.

Щеки порозовели от стыда.

Да что происходит?

«Иди на мой голос, сними печать…»

Упорно игнорируя пробивающееся раздвоение личности, Сарада оправила футболку и заметила на веревке свою одежду. Проверила рукой. Все еще влажная.

Найти бы утюг да прогладить.

Тихо ступая, она прокралась на кухню. Удивительно, но планировка квартиры закрепилась в памяти получше событий прошлых дней, да и всей жизни в общем.

Сарада налила себе воды из чайника, уперлась поясницей в столешницу и осмотрелась. С холодильника на нее пялился криво налепленный желтый смайлик.

Ухватившись мысленно за этот смайлик, Сарада стала раскручивать нить скрепленных с ним воспоминаний.

Я тут была. И не раз.

Дверца холодильника открывается и закрывается. От холодильника к столу мечется маленький мальчик, удивительно похожий на Нанадайме, и выкладывает на стол продукты.

«Это!»

«Нет».

«Это!»

«Нет, оно не сочетается!»

Не просто мальчик, похожий на Нанадайме. Он и есть Нанадайме, только маленький.

Сарада повернулась к окну. За стеклом виднелся край яркой черепичной крыши и дома напротив, освещенные утренним солнцем. Обычный пейзаж. Ему на смену пришел другой: ночь, отражение кухни в стекле, маска обезьяны…

…бежать быстро-быстро, до боли в легких…

Веера и трупы. Огни фонарей, размытые дымкой легкого вечернего тумана. Дядя с мокрыми от слез щеками. Оранжевая маска.

…снова оранжевая маска. И снова дядя, повзрослевший, с осунувшимся лицом и обожженной рукой. И Карин на нем сверху.

От нахлынувших воспоминаний закружилась голова.

Глава 135. Ошибка

135

Это утро началось относительно неплохо, хотя бы потому, что отца Шикамару вызвали в Резиденцию по некому важному делу. Хокаге могла сколько угодно сердиться за то, что Шикаку ослушался ее приказа и поступил по-своему, но в итоге сдалась. Блестящий ум Нара нужен был деревне, и день, когда к его помощи решили прибегнуть вновь, наступил.

Темари и сама не поняла, чему она так радовалась. Казалось бы, какое ей дело до чужого мужчины, пусть и давшего ей приют… И все равно она радовалась за отца Шикамару как за члена своей семьи.

Завершив дела в центре деревни, она направлялась домой через тенистый лесок, когда путь ее преградил спрыгнувший с ветки мальчишка. Длинный шарф хлестнул его по затылку. Мальчишка сложил руки на груди и принял деловую позу.

— Темари из Песка! Я — Конохамару из клана Сарутоби — требую, чтобы ты и твои люди покинули мою деревню, корэ!

— Брысь с дороги, — процедила Темари сквозь зубы.

Вот оно, лишние напоминание: она здесь не дома. Это чужая деревня, чужой народ, и ей здесь не рады. Даже этот малыш… Впрочем, этот малыш был просто дурно воспитан, потому и позволял себе говорить такое ей в лицо. А остальные улыбались до поры до времени и делали вид, что все нормально.

— Из-за вас погиб мой дед, — выдавил Конохамару из клана Сарутоби, с трудом сдерживая слезы. — Вы вступили в сговор с Орочимару и напали на нашу деревню. Из-за вас он умер, корэ! А теперь вы живете в нашей деревне, которую хотели