Да.

Джирайя вздохнул и опустился в мокрую землю под листом. Фукасаку спрыгнул к нему и мелкими прыжками подобрался поближе.

— Риннеган… Думаешь, он и есть дитя из пророчества?

— Если сведения верны…

Джирайя скрипнул зубами.

— «Принесет или долгий мир, или страшное разрушение…» Я чувствую, что совершил ошибку.

— Эту ошибку еще не поздно исправить, — попробовал успокоить его старейшина. — Однако кто бы мог подумать. Риннеган… Никогда не слышал, чтобы у тебя был такой ученик. По правде говоря, все мы ожидали свершений от Минато.

— От мертвецов поздно ждать свершений, — процедил Джирайя. — Этот «Пейн» придет в Коноху за Наруто. Как бы там ни было, Наруто с ним не справится. Его нужно спрятать.

— Можешь рассчитывать на нас.

— Благодарю.

****

«Если ты надеешься, что память окончательно вернется сама собой, то ошибаешься. Сними печать».

Сарада стиснула зубы и расслабилась. Пока Нанадайме возился в уборной, можно было отпустить разум и заняться этим назойливым голосом. Интуитивно погружаясь в собственное сознание, она вдруг очутилась в измерении, полном черной субстанции. Черный холмик, в котором виднелось белое лицо Орочимару, выпускал канатики ложноножек, просачивающиеся через дыры в сетке фуиндзюцу. Ложноножки тонули в черной субстанции. Другие — извивались в воздухе, тянулись к ней и осторожно ощупывали руки и шею. Сарада отмахнулась от одной из них.

— Все-таки пришла, — удовлетворенно прошипел Орочимару. — Давай же. Сделай это. Сними печать.

Его золотые глаза со змеиными зрачками лукаво вспыхнули. Сарада немного подумала и стала складывать печати. На физиономии Орочимару отразилась безумная жадность. Он облизнулся длинным языком. Сарада, продолжая складывать печати, подошла к холмику и ударила в него ладонью.

Поверх паутины фуиндзюцу наложилась еще одна, вспыхнула белым светом и погасла, стала черной.

— Обойдешься. Я вспомнила, как ты здесь оказался. Хорошая попытка захватить мое тело.

Орочимару обиделся.

— Я же тебе помогаю. Тебе же лучше.

Сарада фыркнула.

— Твоя болтовня раздражает.

Резкая трель дверного звонка выкинула ее из измерения Орочимару в спальню Нанадайме.

— Иду! — крикнул Наруто.

В коридоре послышалась возня и снова голос:

— Конохамару? Ты?

Сараде вспомнился утренний визит Шестого. Конохамару-сенсей все-таки пришел. Она сняла очки, стянула футболку с символом Узумаки и облачилась в свою подсохшую, отглаженную одежду.

В памяти отозвался встревоженный голос Нанадайме: «Ты уйдешь?»

Сарада обернула вокруг талии белый пояс, расчесала рукой челку и надела очки обратно. Без подсумка с оружием и с пустыми печатями на запястьях она чувствовала себя неуютно, но выбирать не приходилось.

С самого утра она удерживалась за мысль, что перед ней Седьмой Хокаге. Вспышки воспоминаний о прошлом не могли восстановить причинно-следственную связь и объяснить ей, каким образом она здесь очутилась и чего от нее ожидает Хокаге. Орочимару, возможно, был прав. Чем дольше действовал «хаос», тем труднее было из него вынырнуть. Сердце тянулось к Наруто, однако Сарада отчаянно запрещала самой себе. Это было неправильно. Она не имела права…

Орочимару фыркнул в сознании, но Сарада его проигнорировала. Надо же, пробивался даже через двойную печать.

Странно как-то.

Она тихонько вышла в коридор, прошла мимо кухни, на секунду задержавшись у дверей. Конохамару гневно объяснял Седьмому свою позицию, а Наруто, заметив Сараду в коридоре, на миг перестал его слушать и уставился на нее с вопросительной тревогой.

Сарада поспешно отвернулась и прошла к дверям.

«Останься», — с мольбой напомнил голос Нанадайме.

Сердце часто забилось, но Сарада все равно обулась и выскочила из квартиры. У дверей стоял Какаши-сенсей.

— Все-таки решила выбраться?

Сарада кивнула. Рокудайме отклеился от стены.

— Идем. Прогуляемся.

****

Давно у Наруто на кухне не было так напряженно тихо.

— Зачем ты это сделал?

— Потому что это правильно, — ответил Конохамару

Упрямо, но в то же время нетвердо. Какаши-сенсею, судя по всему, удалось поколебать опоры уверенности Конохамару, и тем с большей жадностью мальчишка вцепился в свои доводы. Никак не желал капитулировать.

— Четвертый создавал расенган не для того, чтобы использовать его против друзей…

— Она мне не друг!

— Но она того… тян Шикамару. А Шикамару — наш друг.

Конохамару сердито отвернулся.

Шикамару все никак не признавался в том, что встречается с Темари, но для Наруто и его друга это было настолько очевидно, что Конохамару даже не стал апеллировать к этому доводу. Девушка и девушка.

— Так не должно было быть, корэ! — снова взвился Конохамару. — Она наш враг. Они напали на нас.

— Но, Конохамару, это было давно. Сейчас Скрытый Песок — наши союзники.

— Ах давно? Значит, теперь то, что сделал деда, уже не важно? Он погиб просто… ни за что?

— Конохамару, — Наруто стал сердиться. Они уже зашли на четвертый круг, но упрямый Конохамару все никак не хотел сдавать позиции. — Орочимару убил предыдущего Казекаге и выдавал себя за него. Орочимару заставил Скрытый Песок напасть на Лист. Орочимару! Не Темари!

— И тем не менее она…

— Да хватит уже! — не выдержал Наруто. — Сколько можно, даттэбайо? Ненависть рождает ненависть. Ты ненавидишь и мстишь. Потом они ненавидят и мстят. Потом снова ты. Потом снова они. Если не разорвать этот круг, это никогда не закончится. Мы так и будем жить в аду! Кто-то должен принять на себя ненависть и… остановить это все. Впервые не ответить местью на месть.

Его понесло. Это были не его слова, отнюдь. Все это когда-то говорил ему отшельник-извращенец, а Наруто запомнил слово в слово, потому что очень уж возвышенно звучали эти слова. И потому что… потому что тогда ему хотелось стать тем, кто и вправду остановит бесконечную вражду и… ему даже казалось, у него получается. Получилось достучаться до Неджи. Получилось с Гаарой. С Саске…

Нет, с Саске и с Сарадой, пожалуй, получилось наоборот. Сколько Наруто ни пытался втемяшить им свою точку зрения, у них находился свой аргумент: темный и тяжелый. И на этот аргумент Наруто, как правило, ответить было уже нечем. Это им порой удавалось, до него достучаться. А вот ему…

— Принять на себя ненависть? — с презрительным недоверием повторил Конохамару. — А если бы убили твоих близких? У тебя их нет. Ни родителей, ни деда, корэ. Может, поэтому ты не понимаешь меня, нии-чан?

Родная кухня показалась вдруг Наруто более четкой и резкой,