не то же и уже прямо-таки пресловутое узнавание, и пусть же, да, оно все еще и тоже было, но и гораздо же меньше, да и не как всегда, опять же, иначе, так и как будто же еще и в этот же уже раз двойное, туда и обратно, еще как разузнавание и с узнаванием же как бонус и заново, как новое знакомство, хоть и такое еще легкое и прозрачное, что и не сразу угадывалось, перекрываемое чем-то детским, ностальгическим, с тем же самым трепетом, нежностью и мягкостью: они же, как и само по себе нечто же новое и первое, вполне могли быть и производными от жалости и сострадания, соболезнования, как и к тому же самому ребенку же, но и это же не давалось ей так легко, просто же и со стопроцентным же подтверждением, как и гарантией такой же информации и в последнем же источнике-инстанции, ведь он, как и она, до последнего и победного не отводил же от нее своего стеклянного и туманного взгляда, так же не спеша выпрямляться и отстраняться. Ну а когда же уже и его слегка потерянный и мутный блекло-синий взгляд перекочевал на ее губы и обосновался же на них на добрые и добрые секунды, она и вовсе же потерялась в нем, как и в его же хозяине, внутри себя и ситуации же вокруг окончательно и бесповоротно, не зная и не понимая, да даже и не предполагая, а там и не принимая так же: что из этого всего продумано расчетливо-осознанно, а что и нет, что шло от души, а что и от тела, как и что же с этим всем да и при любом же уже раскладе даже делать дальше ей или, может, и не делать вовсе, вновь же попытавшись оставить все как есть, отдав же это так же и на его же собственные поруки, такое же разумение и волеизъявление, в принципе, как и вновь же на него, самого, одного и без себя. И пока же она все еще взвешивала все за и против возможных исходов, он, не зная же этого, лишь догадываясь и додумывая об этом про и от себя, согласился с ее вторым и своим же первым результатом и, взяв же вновь все и всех же, вся в свои руки, аргументировав же это «А и будь же что будет, не в первой же — невпроворот! Да и кто сказал, что последний не может быть крайним? Это ж как с сигаретой и любой вредной привычкой. Да и в принципе же и в подобном, как и у нас же с ней затыке и ключе, где хочешь, не хочешь, а решать и делать что-то надо: если уж и не она, что пока только поняла, приняла и начала же доходить до своей самостоятельности и с ней же уже до чего-то кроме самокопаний у мозгошмыгов, то я. Да, и еще раз да! Не дал же бог не первый, так не даст же дьявол и последний, как говорится. Заодно же еще и соберу сам себя, как и все же свои силы, взяв себя и их в свои же руки таким образом», наконец отстранился, отпустив и отступив, чтобы перевести дух и вернуться раз уж и к исходнику пока, — …до свадьбы заживет!

— М… Что? — Не поняла София и, так же чуть отстранившись ответно и от него, попыталась вспомнить, на чем же таком они остановились в разговоре, что и он же ей именно так ответил, но, правда, так и не смогла, потеряв путь «Общение» на развилке трех дорог «Чувства», «Эмоции» и «Ощущения», потерявшись перед этим еще и сама, как прям и в совсем же недавнем ее-своем сне с выбором меж «Серебряной крышкой гроба у бетонной стены подъезда», «Серебряными монетами под деревянной кушеткой» и «Серебряными же плащами на металлической напольной вешалке», вроде бы одно и то же, а тут же ведь и нет, да и особенно когда в первом же случае скорее цинк, а в последнем так же налаченная кожа, и вот что надо было ей выбрать «Смерть старого», «Богатства нового» или «Выход будущего и в будущее», не зная же и до конца смертельны ли чувства, меркантильно-материальны ли эмоции, вышли ли и ощущения, такой же себе и уже выбор второго, а там и первого, да и третьего, ну а и тем более когда перед ними еще стоит вещий камень и любой выбор из них и на нем же так или иначе — без выбора и как никогда же фатален, опять же: потому что похожи и нет. И, вновь же так и не выбрав ничего более-менее правильного и адекватного, чем же и продолжить, с чего вновь начали, а и именно начал же, продолжив, сам он, решила все же рискнуть и пойти путем наименьшего сопротивления и от обратно-противно-народного «Гори сарай — гори и хата», авось прокатит и он же ее на прошлую же их беседу, что и так странно оборвалась же, прервавшись, что она даже и не помнит, как и на чем, ком, натолкнет. — Чьей?

Неоднозначно сощурившись с полуулыбкой-ухмылкой на губах, Егор ничего ей на это не ответил, только лишь вдохнул поглубже, перед этим так же выдохнув и смешав же по итогу как никогда тяжелый озон с соленой сиренью и приторной травой, чтобы уже точно не передумать и встал со стула, мельком лишь еще и будто на дорожку глянув на фигуры, и изогнул на мгновение свои светлые брови в изумлении, тихо рассмеявшись:

— Ну вот… видишь… хотя бы попыталась!

И вновь замер перед столом и над доской же с серьезным и вдумчиво-внимательным выражением лица, чтобы уж довершить когда-то ими же двоими начатое.

— Стоп, что? Но я же… Я же не!.. — Потерялась и растерялась, окончательно уже и запутавшись во всем же, всех и вся, что происходит и говорит же ей он, она, но и, когда же сама взглянула на доску, проследив уже и за взглядом его самого, сама же удивилась, изумившись не на шутку. — Это все — само… как-то. С ударом, наверное, моим! Или…

Но блондин ее уже не слышал, только слушал, будучи полностью погруженным вновь в игру, а и точнее же в последний свой ход, который, стоило ей вновь прерваться и замолчать, сразу же и сделал, дав таким образом и ей же то, что она хотела: и пусть же уже и