— Мат! Теперь уж — точно… — провозгласил наконец его и свою же победу тем самым парень и, тут же выйдя из-за стола и обогнув стул, направился в сторону кухни, по пути лишь немного пояснив ей — за чем. — Пойду принесу тебе что-нибудь холодное: ты ж не лечишься, но и единорогом, а там и дву- и трех-, уверен, стать тоже вряд ли хочешь!

— Невыносим! — Возвела, подкатив и подняв, свои глаза и руки же к потолку брюнетка, тут же падая и на полюбившееся же уже, как и определенной так же сегодня частью своего тела, а и точнее головы, место с не менее же характерным для этого звуком-стуком, пусть и чуть легче, чем в прошлый раз, но и не менее же неслышимым: о чем сразу же известил ее и сам же Егор уже из кухни, даже не пытаясь не то что и подавить, а и смеяться же тише. — А у кого-то же он — в голове… И во множественном же числе!

И, в момент же еще ощутив весь контраст температур от холодного стола и своих еще горячих и буквально же горящих щек, девушка еще же ко всему и жалобно-болезненно простонала, внутри себя как никогда веря, надеясь и молясь, что холод изначально и с его же собственных мыслей, как и слов с действиями, предназначался ее лбу и он сам не увидел, как и не почувствовал и не ощутил ее же собственных метаний и итога же их — в виде трепета и дрожи внутри не от холода же изначального и покраснений же всего и сразу снаружи, ведь даже уши, и те же самые настоящие предатели и палители, Бруты и Иуды, в стороне не остались, перейдя без малинового и алого сразу же в вишневый, загоревшись прямо-таки и пьяной же вишней: слишком много — для сегодняшнего дня было в общем и для нее же самой в нем и с тем же все в частности.

— Могу принести йод… — хлопнул вдруг дверцей холодильника, не то и морозильника Егор как-то сразу еще сильнее и громче, явно же ее и закрывая, ведь и, когда та была на «открыв», она не слышала стука или не хотела слышать, да и руки же его наверняка еще тогда были свободны, ну а теперь же вот заняты и закрыл он ее не ими — оттого и звук такой, не говоря уж и о том, что и будто же всех куриц разом собрал и забрал целиком и по частям, после чего, ненадолго пристроив эту кучу чего-то с чем-то, что пока и не было же дано лицезреть ей одной, на один из рабочих островков, сразу же полез еще и по шкафам, что и думалось уже ей самой, так еще и судя же по его собственным словам ей ранее, за аптечкой. Ведь и да, в этом доме, как и квартире, она тоже, конечно же, была, но и как некий же пунктик и для галочки, не более да и не менее, хотя бы и для персонала дома и не, приходившего пусть и не так часто, но и который же мог так или иначе где-то и чем-то ведь здесь пораниться, если и не о кого-то — тогда уже залечивал ранивший, — …кресты я плохо, криво рисую — потому не зеленка! Зато звезды, а там же и пентаграммы — отменно! И как ты уже знаешь и, безусловно, понимаешь… хоть где-то и что-то, да… да и в ком-то… специализируюсь на них. Поэтому и йод! Да и как там еще говорится: «Не удалось сыграть с демоном — получится с дьяволом»?

И, вновь же накрыв свою голову руками, только и на этот раз еще и уцепившись пальцами за пряди волос, оттянув их сильно у корней, София протяжно взвыла в стол.

* * *

Дождавшись, когда Никита решит подкрепиться в очередной же раз за весь вечер, что он проводил в гостиной на диване и перед камином с плазмой в обществе же Егора, джойстиков и игр на консоли, сам же Егор поставил очередной уровень и раунд уже ставшей и старой доброй стрелялки на паузу и откинулся спиной на диван, с тяжким выдохом закинув руки за голову и прикрывая же еще параллельно свои уставшие донельзя, слегка даже и покрасневшие синие глаза, но и уж точно не от игр, не в этот раз, так еще и прижимая-зажимая затем предплечьями уши, ведь был готов уже и буквально же поклясться, что слышал каждый ее вздох со второго этажа, даже не прислушиваясь, словно и на том же самом автомате, как и будто по такой же инерции устремляясь всеми фибрами своей души туда, пока тело же было здесь и вновь же обращаясь в слух, как и в зрение, к слову, зрительные галлюцинации беспокоили его не меньше, чем же и слуховые. Это было как наваждение, как зависимость и одержимость, как болезнь, так еще и не одна и тут же ведь как плацебо от всех них и в одном, а и точнее: в одной. Она! Она одна была для него одновременно и как убийство, и как спасение, и как яд, и как противоядие, и как приевшиеся уже и сравнения-противопоставления: начав не менее же и устаревше-осточертевшей рифмой боль и любовь, проходя же и через зло и добро, тьму и свет, белое и черное и заканчивая же не щадящими и по силе удара как количественно, так и качественно, замыкающими же тем самым и весь же этот калейдоскоп образов и, что неожиданно, в его же собственном парке кровавых аттракционов, личной же и карусели «Эмоциональные качели: До тошноты» — влюбленностью и убийством, сокращенно же еще влюбийство и самим же влюбийством с попаданием же и в десятку как минимум!

Дошло же ведь и до того, что, как и сама же София ранее, он просто-напросто выжидал момент, когда Ник уйдет на кухню или поднимется к Александру в мастерскую за чем-то же только ему нужным в этот самый момент. И пусть в какой-то степени еще и играя же самому Егору этим самым на руку, но и в то же время заставляя его же про себя задавать вопросы на эту тему, на манер же: «А что именно ему так интересно раз от разу же у Ксана