– Понятно. («Завидую».) Теперь о другом: у тебя есть близкие родственники, кроме матери, или кто-либо из персонала, кто знает о Предприятии достаточно, чтобы устраивать такие теракты? И приехать за Наташей на дачу, которая «совершенно секретна»?

– Родственников у меня нет. Отец умер еще три года назад, а младший брат – художник-абстракционист – сейчас выставляется за границей. Вот уж кто далек от всего, что связано со мной! А каждого из сотрудников мы проверяли своими методами. Во-первых, у нас четкая система надзора, видео и другие методы слежения: ни у кого из них не было возможности сделать это. Даже если представить, что все Предприятие – сплошной заговор, который рос долгие годы, еще со времени отца, и теперь все его силы направлены против меня, осуществить подобное невозможно.

За его словами стояла железная вера, продиктованная опытом. Но я все же спросила:

– Откуда такая уверенность?

– Таким Предприятие было задумано и создано: глава имеет ключи к сети данных, к отдельным агрегатам и залам и собственные пути доступа к любой системе Предприятия в пределах страны. В его, и только в его, власти за несколько минут распустить Предприятие или организовать новый филиал, словом – сделать что угодно. И никакая информация не проходит мимо центра, доступ к которому имеет только глава, потому что только он знает шифр.

– Наташа тоже знала? – быстро спросила я.

– Нет, это, пожалуй, единственное, чего я не сказал бы даже ей. А раз не сказал, значит, ублюдки не узнали.

– Понятно. Вы все перепроверили много раз и не нашли никого, похожего на предателя. Впечатляет.

– Есть еще вопросы?

– Только один: что такое «работы, связанные с испытаниями пятой группы активных полимеров»?

Он кашлянул и недовольно взглянул на меня.

– Танюша, это же никак не может тебе помочь.

– Ты так думаешь? Иногда любая мелочь приводит к верному решению, я с этим сталкиваюсь постоянно. А содержание интересов нашего противника – не мелочь.

– Я не могу выдавать суть программ развития Предприятия, эти материалы предназначены только для совета директоров.

– А принимать на работу ты можешь?

– Могу, – он удивился, не уловив, куда я клоню.

– Тогда прими меня в совет директоров Предприятия.

– Кгм!.. Хм!.. А! Нууу, вообще-то это возможно. Только для этого необходимы стаж, профессиональная специализация в одном из направлений работы фирмы и поручительство одного из членов совета.

– Замечательно. Поручительство у нас уже есть, я имею в виду тебя, стаж – дело наживное, а я уже почти час на тебя работаю. По поводу профессионализма: я кое-чем занималась с ошеломляющим успехом.

– Чем, например? – спросил он совершенно серьезно.

– Восточными единоборствами – раз. Астрологией – два. Нумерологией – три. Хиромантией – четыре. Халдейс…

– Таня, это не смешно!

– Я не смеюсь. Открой новый филиал – это ведь «несколько минут»! И прими меня в совет в качестве директора отдела предвидения и расчета! Тогда ты сможешь, во‑первых, ответить на мой вопрос, а во‑вторых, подключить меня к личным делам каждого из работающих на Предприятии. Только на таких условиях я соглашусь работать над твоим делом!.. Потом можешь меня уволить.

Он долго и неотрывно смотрел в потолок, затем пронзительно вглядывался в мои такие искренние карие глаза, решая, как поступить. К чести Владимира нужно сказать, что это «долго» составило чуть больше минуты тишины.

– Хорошо, – наконец заявил он, – мы сделаем проще: с этого момента ты – член отдела прогнозирования. Твой код – один один шесть, это шифр иерархического положения, отдела и собственно твой.

– Насколько я поняла, «ноль» в начале шифра означает высший доступ?

– Высший доступ – у меня. Но ты не очень ошиблась: «ноль» – это телохранители и личные подчиненные. «Один» – главы отделов. Я сейчас же внесу тебя в каталог и оповещу совет. Только учти: теперь ты – работник Предприятия и защищаешь его интересы прежде всего. Язык держи на коротком поводке. И о деньгах: с этого момента ты получаешь не вознаграждение частного сыщика, а фиксированную зарплату.

Вот так! Плакали твои миллионы, Ведьмочка…

– Итак, содержание исследований?

– Органические полимеры, созданные для воздействия на растительность, они вызывают у травоядных животных, а затем и у хищников различные реакции: от бешенства до паралича.

– Погоди. «Органический» – это ведь «живой». А «полимер» применяется в неорганической химии…

– Почти правильно. «Полимер» – свидетельство исключительно сложной формулы и широкого поля воздействий. По-настоящему называть их следует «вирусы».

– Господи! Совсем как в политическом боевике! Или в «BUGS»!

– Ничего подобного. Эти полимеры невозможно применять в качестве биологического оружия – из-за медленности созревания, развития и распространения вируса, а также по многим другим причинам. В том числе потому, что для опытного биохимика или вирусолога крайне легко обнаружить вирус, отделить его от пораженных клеток и уничтожить. Цель нашего полимера – совсем иная, хотя не менее грандиозная. В принципе это самый крупномасштабный из наших проектов. Мы начали всего полгода назад. Еще вопросы будут или хватит?

– Есть, последний: я могу принимать к себе в отдел работников, которые необходимы мне в этом расследовании?

– Ваську, что ли?

– А хоть бы и его.

– Только учти: твое поручительство позволяет человеку, или коту, или крысе получить информацию, доступную тебе, но ответственность за их болтливый язык ты несешь сама… Это уже очень расширенные по сравнению с обычными полномочия. Что-нибудь еще?

– Кажется, нет.

– Тогда налей мне кофе. Покрепче: три ложки, без сахара.

– Это кофе для самоубийц.

– Плевать я хотел…

Когда две чашечки опустели, а наскоро приготовленные мной яичница с ветчиной и салат покинули этот мир, Владимир сказал, посмотрев на часы:

– Сейчас он будет здесь.

– Боец? – спросила я.

За него ответил звонок.

Мы с Владимиром открывали дверь вместе: он стоял наготове, «если что», а я, подставная пешка, лезла вперед. Как всегда.

Личность вошедшего телохранителя показалась мне знакомой. Вероятно, потому, что он был красив, как киногерой, строен, подтянут, мускулист, с уверенным лицом и взглядом профессионала. Короткие темно-русые волосы щетинились ежиком. Светло-серые глаза глядели только с профессиональным интересом.

Не люблю таких. Все из себя крутые, в коже и золоте, спортивные – смотрят, будто выбирают, куда ногой врезать. На других взирают с чувством превосходства: как обезьяны на людей.