удивляет его больше. Красота пейзажа вокруг или эти слова, слетающие с губ Жоанны всегда в такие моменты, когда он меньше всего этого ожидает.

— Вот как, — выдыхает он, застыв посреди дороги.

Она вопросительно поднимает брови.

— Думаю, мне придется привыкать…

— К чему?

— К твоим цитатам.

Она тоже остановилась на дороге. На лице ее довольная улыбка. На этот раз настоящая.

— Тебе нравится?

— Очень. Кто на этот раз?

Ее лицо залито золотистым светом закатного солнца, что еще подчеркивает нереальность ситуации. Эта девушка — поэма, думает Эмиль.

— Стендаль.

Несколько секунд он молчит в нерешительности. Он не знает, что ответить, не испортив красоты сказанных ею слов. Наконец у него вырывается:

— Ты, наверно, читала немало книг.

И он думает, не успев произнести эти слова, что действительно испортил красоту момента. Он-то что угодно, только не поэма. Он — вульгарная банка сардин, как та, которую он держит в руке. Жоанна изысканна, как закат солнца, а он прагматичен, как банка сардин.

— Большинство моих цитат я знаю от отца.

— Он много читал?

— Очень.

Они по-прежнему неподвижно стоят на дороге. Он с сардинами в руках, она с камамбером среди охваченных пламенем гор.

— Люди считали его деревенским дурачком.

— О?

— Он слишком от них отличался. Вот они и решили, что он дурачок.

Она говорит это без грусти. Просто констатирует.

— А на самом деле он много читал, да?

— Он интересовался множеством вещей. Они могли бы многому научиться, живя рядом с ним.

Эмиль кивает. Он думает, что повел себя с ней в точности как люди из деревни. Слишком быстро занес ее в категорию сумасшедших. Она чертовски отличается от девушек, которых он знал. Он и не догадывался, что может многому у нее научиться.

— Да. Мы иногда тупим… Смотрим только на внешнее…

Жоанна ничего не отвечает, и они потихоньку идут дальше. Эмиль рад, что разделил с ней этот момент. Это будет воспоминание дня, то, что он запишет вечером в блокнот.

— А, вот и вы!

Общая комната приюта полнится разговорами и смехом. Жарко и душно. За длинными столами разместилось не меньше сотни туристов. Приют набит битком. Разгар сезона. Стол, за которым сидят Антони и Сильвия, занимает группа итальянцев, они разговаривают и смеются очень громко.

— Садитесь, мы подвинемся.

Оба явно рады их видеть. Они что-то говорят соседям-итальянцам, и все сдвигаются, освобождая им местечко напротив Антони и Сильвии.

— Не надо было ничего приносить, — говорит Антони.

— Не приходить же с пустыми руками, — возражает Эмиль.

Он ждет, пока Жоанна протиснется между скамьей и столом, и садится рядом.

— Так ты все-таки ее нашел? — спрашивает Антони, подталкивая к ним два пластиковых стаканчика с вином.

— Жоанну?

— Да.

— Ну да, как видишь.

— Вы поставили палатку?

— Да. Нашли защищенный от ветра уголок на берегу озера.

— Здесь это разрешено? — спрашивает Сильвия.

— Не думаю. Но никто особо не придирается.

Она корчит гримаску и становится похожа на ребенка.

— Боюсь, я бы не смогла… Обходиться без душа и нормального туалета — это не мое…

Уставившись на Жоанну, она ждет реакции, улыбки женского взаимопонимания, но та пожимает плечами со своим обычным равнодушным видом.

— Мы моемся в озерах и речках.

Ответы кажутся ясными и совершенно очевидными в ее устах.

— Но это совсем не то…

— А?

— Да… Как насчет геля для душа, например?

— Мы пользуемся мылом «Алеп». Оно многофункциональное.

Сильвия с сомнением поджимает губы.

— Во всяком случае, — говорит она, — вы нашли друг друга. Немногие женщины готовы путешествовать вот так.

Эмиль торопится сменить тему. Он не хочет опять бормотать ответы об их якобы паре и их якобы каникулах влюбленных. И начинает тараторить:

— Этот приют довольно удивительный… Я хочу сказать, внешне… он немного похож на метеостанцию… А потом входишь и понимаешь, сколько здесь народу…

Он надеется, что Антони поддержит отвлеченный разговор. Это работает.

— Да. Похоже, здесь всегда аншлаг. Он рассчитан на девяносто человек, но надо бронировать быстро. Мы озаботились еще в феврале.

Сильвия тоже попадается в эту ловушку.

— Да, я все заказала на «Букинге» в начале года. Люблю делать важные вещи заранее. Это у меня от моей работы.

Комната гудит разговорами на всех языках. Здесь итальянский, поодаль испанский и английский. Там немецкий. Они открыли бутылку вина. Жоанна замкнулась в молчании, но время от времени кивает и будто бы участвует в разговоре. Антони, Сильвия и Эмиль обсуждают маршрут, походное снаряжение, бытовые проблемы…

— Используй глину для волдырей, Сильвия мне ее наложила, и стало гораздо лучше.

— Глину?

— Она дезинфицирует, рубцует, останавливает кровь и оказывает противовоспалительное действие. И, вишенка на торте, регенерирует кожу.

Эмиль уверен, что Жоанна все это знает. Но она молчит.

— Сильвия купила нам специальные носки, без швов… Это гениально!

— Вот как?

Все едят с аппетитом. В комнате так жарко, что они пьют больше разумного. Антони достал фотоаппарат и показывает на экране снимки с их предыдущих этапов: Вискос, Сасис, две типичные пиренейские деревни, перевал Риу… Теперь они хотят подняться на пик Неувьель, потом спуститься к озеру Кап-де-Лонг.

Они возвращаются к палатке поздним вечером, с облегчением оставив позади гул голосов и жару. Антони и Сильвия славные, но слишком много болтают. Эмиль понимает, как ему, в конечном счете, повезло, что попалась такая молчаливая спутница.

Они уже у палатки. Жоанна, повернувшись к нему спиной, садится на корточки и расстегивает молнию. Она ныряет внутрь палатки. Эмиль слышит, как она роется в своих вещах.

— Что ты делаешь?

Она отвечает, только вынырнув со своим спальником под мышкой.

— Я пойду лягу у воды.