Граф Пипер и прочие шведские генералы были приглашены смотреть на фейерверк, и для этого им отвели (особую) залу, где они стояли и на все смотрели.

В фейерверке замечались красивые голубые и зеленые огни, изобретенные (самим) царем, а равно многочисленные огненные шары и огненные дожди, превращавшие ночь в ясный день, так что и на далеком расстоянии можно было отчетливо видеть и узнавать всех проходящих.

На этом пиру царскую любовницу Екатерину Алексеевну и остальных женщин угощали в особой зале, так что в этот раз они, против обыкновения, не были вместе с мужчинами.

16-го. Между Рождеством и Крещением[175] русские не соблюдают обычных недельных постных или рыбных дней, как уже указано, приходящихся в обыкновенное время на среды и пятницы. В нынешнем же году (самое) Крещение пришлось на пятницу, то есть на постный день, а так как Крещение празднуется у них свято и потому поститься в этот день нельзя, то, они постились накануне, в четверг.

17-го. По русскому стилю было, как сказано, Крещение. В этот (день) патриарх ежегодно совершает большое водосвятие. Теперь оно отслужено было митрополитом Рязанским, который, в качестве вицепатриарха, исправляет его должность.

Чтобы видеть (церемонию), я поехал в Посольский приказ, где (должен был) дожидаться ее начала. (Посольский приказ) — это канцелярия, заведующая иностранными делами. Пол в приказе, сени и ведущая наверх лестница выложены были литыми чугунными плитами величиной и толщиной с готландские каменные плиты. На лестнице, поверх этих чугунных плит, положены еще железные прутья, чтобы зимой, когда по плитам ходить скользко, нога встречала более верную опору. Расстояние (между прутьями) равняется их толщине.

Так как прошло много времени, прежде чем духовенство приготовилось к водосвятию, и (мне) стало скучно, то в ожидании я пошел в главную церковь, находящуюся возле самого приказа. Там я видел тела трех покойников. Как мне сообщали, (лица эти) в свое время были митрополитами или архиепископами Московскими. Всякий подходил к телам и, крестясь, кланялся перед их гробами, а иные давали денег человеку, стоявшему у гроба; тот подымал его крышку, и заплатившие целовали в знак благоговения одежды покойника. Остальным, кто не платил, предоставлялось целовать только крышку гроба. В четвертом углу церкви находится небольшая темная четырехугольная закрытая часовня с горящими свечами и лампадами. Там стоял маленький мальчик и читал вслух из (какой-то) книги для всех тех, кто туда входил, чтобы поцеловать распятие, под которым, как говорят, хранится кусок ризы Господней. Много людей стояло снаружи около этого угла, и они, обратившись к нему лицом, крестились и кланялись.

Торжество (водосвятия) началось в полдень. (Открылось оно) так. Впереди шли два псаломщика, каждый с (хоругвием), подобно штандарту; за ними около 200 других диаков или псаломщиков; далее 227 попов или священников; все (они были) в облачениях; за ними следовали еще два диакона или псаломщика, каждый со стеклянными распятием, и между этими двумя распятиями (третий) псаломщик нес образ Божьей Матери, перед которым человек нес на шесте фонарь с зажженной свечой; потом (шли) другие (духовные лица) с большими церковными книгами, окованными позолоченной медью; затем шел вице-патриарх, державший перед собой, на высоте лица, серебряное позолоченное распятие в пол-локтя длиной; за ним следовали 9 епископов в епископских облачениях и митрах; (последние), приблизительно в ¼ локтя вышиной, из позолоченного серебра или меди, с выбивными изображениями, усажены жемчугом и разными камнями, а внизу опушены горностаем. Все шествие с обеих сторон (охранялось) солдатами с мечами наголо. (Солдаты) прочищали ему дорогу сквозь сплошную толпу. В таком порядке духовенство (вышло) из главной церкви (и) спустилось на Москву-реку, протекающую сейчас за Посольским приказом. От этой реки получил свое название и город. На ней, на льду, была устроена решетчатая изгородь, (образующая) четырехугольник локтей на десять (в ту и другую сторону); (загородь устроена была с тем), чтобы никто не упал в воду, так как прорубленная во льду прорубь занимала все (внутреннее) ее пространство. Кругом всюду были постланы персидские ковры и красное сукно; особенно (отличалось убранство) с той стороны, где находилась дверь, ведущая к воде. Кругом этой загороди была другая, большая загородь, равным образом из решетки, занимавшая квадратную площадь шагов в 90; на всем этом (пространстве) лед был покрыт помостом из досок. У проруби, против дверей (внутренней) загороди, ведущих к воде, стоял митрополит или вице-патриарх; прочее духовенство расположилось по правую и по левую руку от него, кругом внутренней решетки. Облачение вице-патриарха почти не отличалось от (облачения) других епископов; только на плечах его лежала белая лента, шириной в полторы четверти (локтя); концы ее спускались один спереди, а другой сзади. Вот выступил диакон или псаломщик, почитал над водой из книги, затем, взяв кадило, последовательно покадил им воде, всем принесенным образам, церковными книгам, распятиям, а под конец вице-патриарху, епископам и всему священству. Потом несколько маленьких детей в стихарях пропели какую-то (песнь), по окончании которой вице-патриарх обеими руками благословил стоявший за наружной решеткой народ. (При благословении он) соединял большой палец с безымянным, а прочие держал поднятыми кверху. Далее (митрополит) взял кадило, покадил воде, образам, книгам, духовенству, народу и, наконец, мне, ибо по моей просьбе и согласно приказанию царя я был впущен за решетку вместе со священниками. За сим два диакона пли псаломщика поднесли митрополиту самую большую и великолепную из церковных книг, напечатанную in folio на александрийской бумаге, и держали перед ним открытой, пока он читал из нее третью главу Евангелия от Матфея о крещении Христа. Тон и манера (его чтения) были те самые, какими наши священники служат перед алтарем обедню. (За митрополитом) диакон или псаломщик снова прочел что-то довольно длинное, причем духовенство по обыкновению пело ему в лад. После этого вице-патриарх, (сопровождаемый) по сторонам двумя диаконами, подошел к (той) загороди, где была вода. Там один человек, посредством небольшого решета, прикрепленного к длинному шесту, постоянно мешал воду, чтоб она не замерзала. В воде, у края, стояла большая дощатая посудина, вроде тех, в которых мочится зерно, обращаемое в солод. Посудина эта, четырехугольная, продолговатая, плотно законопаченная и засмоленная, напоминала собой маленькую ладью. Вода не могла в нее проникнуть, и, стоя в этой лодочке, можно было удобно черпать освященную воду, не рискуя упасть в полынью. Лодочка была вся обложена коврами. В нее спустился вице-патриарх, долго почитал из книги, которую держали перед ним диаконы, подул между прочим три раза крестообразно на воду, три раза крестообразно провел по ней пальцами, наконец взял распятие и троекратно медленно погрузил его в воду, причем после всякого раза капли с него заставлял стекать на (предназначенное) к тому серебряное блюдо, стоявшее у него под рукой. (Вода), накапанная таким образом, считается наисвятейшей. Тем и заключилось водосвятие.