их с самой наилучшей стороны. Новые танки значительно превосходили по своей боевой мощи французов, а то, что английские танки это тупиковый путь в танкостроении уже понимали очень многие. В итоге показ новых танков прошел на отлично и сначала бельгийцы. А потом и голландцы заключили с «СЕМАГ-Арес» контракты на поставку их армиям этих танков. Один танк для ознакомления оставили голландцам, а второй на обратном пути бельгийцам. Руководство компаний было в восторге, теперь они надолго были обеспечены высокооплачиваемыми заказами. Когда эта новость стала общедоступной, то за каналом истинные джентльмены лишь заскрипели зубами, глядя на то, как приличный заработок ушёл налево мимо их кармана и опять виновен в этом был русский Разумовский. Англичане рассчитывали продать бельгийцам с голландцами свои танки, но их самым наглым образом опередили, и им осталось лишь в очередной раз стиснуть зубы и утереться. Зато когда Разумовский с Хофмайером вернулись назад в Цюрих, то руководство компании сняло зал в лучшем ресторане города, где они и отпраздновали удачные контракты. Не желая останавливаться на достигнутом, через неделю Разумовский с Хофмайером снова отправились в путь со следующими двумя танками, теперь их путь лежал в Грецию, где они также удачно заключили котракт на поставку своей техники греческой армии. Пускай в этот раз количество машин было не таким большим, как в контрактах с Бельгией и Голландией, но тоже что то, да значило. Новое предприятие стремительно завоёвывало рынок Европы, и впереди маячили прекрасные перспективы.

В реальной истории оружейная компания SEMAG в 1924 году была поглощена фирмой Эрликон, но в этой истории она получила новый толчок и стала успешно развиваться.

Жизнь налаживалась, а весной 1922 года наконец пришло столь долгожданное письмо от сына, в котором он сообщал, что у него всё хорошо, а также что Константин Людвигович стал дедом, так как у него родился сын, которого назвали Николаем.

А у меня тоже всё было хорошо, после моего разговора со Сталиным, он снова пришел через месяц и обрадовал, что руководством страны принято решение об организации Автобронетанкового управления, даже название приняли моё, а чего мелочится, я и название сразу Сталину назвал, вот его и утвердили. Перед этим правда пришлось решать, кого назначить на моё место, ведь Сталин не хотел терять мою дивизию с моим уходом с должности её командира. Но я озаботился об этом заранее, став уже год назад обрабатывать своего заместителя в нужном мне направлении. В частности во время наших посиделок в которых участвовал и комиссар дивизии, я обсуждал наших руководителей и каждый раз выставлял Троцкого не в самом лучшем свете, упирая на его желание мировой революции в котором Россия будет всего лишь топливом для неё. Наш комиссар также поддерживал Сталина и всегда поддерживал меня в таких разговорах, так что мой заместитель, выбившийся из простых унтеров, в итоге под нашим совместным с комиссаром давлением тоже принял нашу позицию. Поэтому в итоге дивизия осталась под управлением стоящих за Сталиным командирами.

Мне выделили большое здание под управление и начался набор сотрудников. Скажу честно, в этом я немного плавал, я хорошо разбирался в том, в каком именно направлении стоит развивать бронетехнику, но вот в управлении такой организацией немного плавал. Хорошо, что среди тех, кого ко мне направили, были два старых царских штабиста, которые перешли на сторону новой власти, и которые стали моими главными помощниками. Худо ли, бедно ли, но постепенно работа управления начала выходить на нормальный режим, формировались новые отделы и хотя без накладок не обходилось, но в течении пары месяцев всё потихоньку нормализовалось. В управлении были организованы технический отдел, который должен был оценивать технику, как нашу, так и зарубежную и не только бронетехнику, но и автотранспорт, с выявлением их слабых и сильных сторон. Специально для этого отдела был организован научно-технический полигон и что бы не менять историю, его организовали в подмосковной Кубинке. Аналитический отдел, чьей задачей была разработка тактики и стратегии применения бронетехники, разработка уставов, а также состав бронетанковых частей РККА. Кадровый отдел, в чью задачу входило определение необходимого количества людей для обеспечения не только бронетанковых войск, но и автомобильных частей. Ещё моему управлению поручили надзор над бронепоездами и бронелетучками, и всё это надо было в кратчайшие сроки организовать и наладить взаимодействие. Мне в наследство достались чертежи танка, самоходки и бронеавтомобиля, которые по моему заказу разработали и построили на заводе отца. Он в своё время приказал сделать два комплекта этих чертежей. Один забрал с собой в Швецию, когда по моему настоянию уехал из России, а второй передал мне. До революции они были у меня, а затем, для большей сохранности, я оставил их с женой, когда с помощью Сталина устроил её в Петроградский госпиталь. Когда я вместе со своей дивизией был переведён в Москву, то забрав из Питера жену с сыном, я разумеется забрал и чертежи, которые теперь и отдал в работу. Поскольку моё управление и не должно было разрабатывать технику, а только определять направления, в которых её нужно развивать, то сделав на всякий копии чертежей, я лично отправился в Питер на Путиловский завод, который как раз переименовали в «Красный Путиловец».

Знаменитый Путиловский завод вначале в 1922 году переименовали в «Красный Путиловец», а 17 декабря 1934 года в «Кировский завод» в честь погибшего Сергея Мироновича Кирова, первого секретаря Ленинградского обкома партии.

В принципе ничего особо менять в чертежах было не надо, необходимо было в основном немного изменить моторный отсек под новый, более мощный двигатель, что в танке с самоходкой, что в броневике. Также было бы неплохо модернизировать и вооружение, вот всё это я и сказал заводским конструкторам. Также специально под нас на заводе было сформировано новое конструкторское бюро, которое должно было начать разрабатывать бронетехнику. А в качестве образца как раз подойдут мои чертежи, это что бы конструкторам было от чего оттолкнутся и они сразу начали двигаться в правильном направлении, избегая тупиковые ветви развития. Весной 1923 года путиловцы привезли на полигон в Кубинке по две опытные машины, которые меня очень порадовали. Новый двигатель в танке имел мощность в 140 лошадиных сил, что было значительно больше, чем на оригинале и это повысило, как скорость танка с самоходкой, так и их манёвренность. С вооружением пока не получилось, но заводские специалисты взяв за образец 57 миллиметровую морскую пушку Гочкиса, разрабатывали свою версию, с более длинным стволом в 55 калибров, это я настоял на такой длине