– Весьма умно, Роджер! – воскликнул Энтони, с энтузиазмом хлопая старшего кузена по спине. – Выходит, ты был прав, когда утверждал, что убийца – мужчина?

– Да, Энтони. И эти разрезы являются железным доказательством сего факта. Ибо вряд ли найдется женщина, которой потребуется сделать подобное для того, чтобы надеть эту туфлю. Она и без того довольно большая. Ладно. Как говорится, в свете вновь открывшихся обстоятельств мне необходимо уйти отсюда, чтобы повидаться с инспектором. Ну а вы, молодежь, не сочтите за труд спуститься с обрыва и облазать весь берег в поисках второй такой же туфли. Уверен, что она тоже находится где-то на берегу. Ребятки! Вы даже не представляете, что мы нашли. Это же важнейшее вещественное доказательство, обнаруженное с тех пор, как я взялся за это дело!

– Значит, говорите, это важнейшее вещественное доказательство, обнаруженное с тех пор, как вы взялись за это дело, сэр? – послышался голос у них за спиной. – Что ж, улика действительно любопытная. Не позволите ли взглянуть на нее?

Все трое вздрогнули и разом повернулись. Энтони вытаращил глаза, Маргарет напряглась, а Роджер ухмыльнулся.

– Приветствую вас, инспектор! – вскричал детектив-любитель. – Откуда, хотелось бы знать, вы выпрыгнули?

– Не догадываетесь? Из пещеры, разумеется, – ответил инспектор с веселыми искорками в голубых глазах, завладевая врученной ему туфлей. – Правда, не выпрыгнул, а правильнее будет сказать, еле выполз. – Он крутил обувь в руках, осматривая ее взглядом профессионала со всех сторон.

– Кстати, нашли в пещере что-нибудь интересное? – осведомился Роджер с нарочитой небрежностью.

Инспектор оторвал взгляд от туфли, и в его глазах снова заплясали веселые искорки.

– Только то, что, как я понимаю, уже нашли вы, мистер Шерингэм, – ответил Морсби с едва заметной иронией в голосе. – Номер «Лондон опиньен», не так ли?

– Хочется надеяться, что вы оценили находку так же высоко, как и я, – бросил Роджер, у которого слова инспектора вызвали непонятное смущение.

Энтони с недовольным видом наблюдал за собеседниками. По его мнению, инспектор, включивший такую благородную, с возвышенной душой девушку, как Маргарет, в число главных подозреваемых на основании одних лишь весьма сомнительных материальных свидетельств, должен был, по идее, испытывать в ее присутствии чувство дискомфорта, раскаяния или чего-то в этом роде, однако ничего подобного не наблюдалось. Инспектор просто-напросто игнорировал девушку, будто напрочь забыв о ее существовании. А это наверняка что-то значило.

– Возможно, вам уже пора возвращаться? – обратился Энтони к упомянутой особе с возвышенной душой, стараясь скрыть свои чувства к ней за обезличенной светской вежливостью. – Если так, то я, с вашего позволения, провожу вас до дома.

– Большое спасибо. Вы очень любезны, – в той же манере ответила девушка, после чего они с Энтони, ни с кем не попрощавшись, повернулись и с прямыми спинами, какой-то деревянной походкой двинулись в обратную сторону по той же тропинке, по которой пришли сюда.

Инспектор Морсби, находившийся, так сказать, при исполнении, похоже, отметал все не относящиеся к делу чувства, поэтому даже столь явная демонстрация негативного отношения к его персоне не вызвала у него никакой видимой реакции, тем более сожаления.

– О газете пока ничего не скажу, – произнес он, даже не соизволив проводить взглядом удаляющуюся парочку, – а вот эта старая туфля действительно представляет определенный интерес. – Инспектор покрутил мокрую обувь в руках. – В самое ближайшее время пошлю на берег своего человека, чтобы он поискал ей пару. А теперь, мистер Шерингэм, прошу вас сесть вот на этот плоский камешек и рассказать мне все. О том, в частности, что убедило вас в причастности к убийству мужчины и о чем поведал вам этот старый номер «Лондон опиньон».

Честно говоря, в планы Роджера не входило делиться с инспектором всеми своими достижениями в расследовании, тем более рассказывать в деталях о своей теории и говорить о том, какое место в ней занимала найденная туфля. Но у Роджера не осталось сомнений в том, что инспектор вызывает его на своего рода состязание, а подобный вызов он проигнорировать никак не мог. В общем, так или иначе, но инспектор, прибегнув к лести, хитрости и хорошо отработанным в Скотленд-Ярде приемам допроса свидетелей, постепенно вытянул из Роджера всю необходимую ему информацию, а также узнал о том, чем он занимался последние двенадцать часов. В этой связи с уверенностью можно было сказать, что инспектор Морсби не зря пользовался в своем учреждении таким высоким авторитетом.

– Что ж, не могу утверждать, что вы двигаетесь по ложному пути, – заметил инспектор, когда Роджер завершил наконец свой рассказ о созданной его могучим интеллектом новейшей теории преступления. – Одновременно не стану говорить, что вы правы абсолютно во всем. Аргументация у вас прочная, и хотя я хорошо вижу в ней досадные пробелы, вам, я уверен, не составит большого труда заполнить их. Тем не менее обстоятельства этого дела настолько смутны и запутанны, что пока не представляется возможным дать однозначные ответы на все ключевые вопросы, которые нас волнуют.

– На мой взгляд, я выстроил безупречную логическую цепочку и даже обладаю кое-какими вещественными доказательствами, которые в состоянии подтвердить мои рассуждения, – резко ответил Роджер, весьма недовольный не слишком теплым приемом, который встретила его теория со стороны упрямого инспектора.

– Все так, все так, дорогой сэр, – согласился Морсби с успокаивающими нотками в голосе. – Но проблема заключается в том, что в таком деле, как это, где слишком мало и неопровержимых доказательств, и прямых улик, не так уж трудно на основании косвенных создать не менее дюжины разнообразных теорий, которые будут выглядеть вполне правдоподобно. К примеру, – продолжил он покровительственным тоном, который Роджер терпеть не мог, – если вы дадите мне немного времени, я тоже смогу доказать, что в действительности миссис Вейн столкнула в пропасть секретарша доктора. Как, черт возьми, ее зовут? Кажется, мисс Уильямсон, не правда ли?

– Мисс Уильямсон? – переспросил Роджер, чье раздражение мгновенно сменилось удивлением. – Господи! А ведь я о такой возможности даже не подумал. Неужели вы и вправду считаете?..

– Нет, сэр, – улыбнулся инспектор. – Я тоже никогда не думал о подобном развитии событий. Хотя… Подождите минуточку. – Продолжая улыбаться, он мысленно проанализировал новорожденную гипотезу и произнес: – Как, к примеру, вам понравится такое: предположим, мисс Уильямсон положила глаз на доктора… – Роджер с шумом втянул в легкие воздух и с подозрением посмотрел на инспектора, который ответил ему совершенно невинным взглядом. – …Но она знала, что не сможет заполучить его… или считала, что не сможет, пока не уберет со своего пути миссис Вейн. Вы видели эту особу и, возможно, пришли к такому же, что и я, выводу. А именно: если эта женщина что-то забрала себе в голову, то приложит все силы, чтобы воплотить желаемое в реальность. Далее. Предположим, в тот роковой вторник она тоже вышла погулять и подышать воздухом и увидела, как миссис Вейн зашла в домик миссис Рассел в полном одиночестве. Оглядевшись, мисс Уильямсон поняла, что вокруг нет ни единой живой души. «Вот ситуация, которая позволит мне решить все проблемы», – сказала она себе и, дождавшись миссис Вейн, обратилась к ней с предложением прогуляться по тропинке среди скал до пресловутой выбоины, откуда можно любоваться морем. Предлог мог быть любым, но как только миссис Вейн согласилась, дело было сделано. Мисс Уильямсон оставалось только дойти до выбоины, подняться на нее вместе с мисс Вейн – и столкнуть хозяйку дома в пропасть. Как, по-вашему, эта теория противоречит существующим фактам? Лично я считаю, что нет.