– Но выходила ли мисс Уильямсон в тот вечер из дома? – осведомился Роджер.

– Да, сэр, выходила, – мягко ответил инспектор и с удивлением посмотрел на Роджера. – Неужели не знали?

– Нет, – вынужден был признать Роджер. – В первый раз слышу.

– Выходила, не сомневайтесь. Чтобы глотнуть морского воздуха. В тот жаркий вечер в лаборатории наверняка было очень душно. По ее собственным словам, она поднялась по тропинке к скалам, где простояла около получаса, но никого не заметила и не встретила. Это произошло за некоторое время до убийства, но в данном случае мы можем основываться только на ее словах. Если же никто не в курсе, когда она выходила из дома и когда вернулась, то откуда нам знать, что она говорила правду? Я попытался получить подтверждение ее показаниям у доктора, но вы же знаете, какой он рассеянный. Короче говоря, ничего определенного на этот счет он мне так и не сказал. Кроме того, он сам отсутствовал в лаборатории половину вечера. Мне сообщила об этом служанка, которая носит ему чай в лабораторию. Когда она в тот вечер пришла туда с подносом, доктора там не оказалось.

– Хорошо, но как быть с пуговицей от пальто? Каким образом она встраивается в вашу схему?

– Очень просто, – заявил инспектор с уверенным видом. – Во время прогулки мисс Уильямсон увидела на тропинке пуговицу, принадлежавшую мисс Кросс, и, будучи дамой во всех отношениях весьма аккуратной и предусмотрительной, подобрала ее и сунула в карман с тем, чтобы потом отдать владелице. Но после своего рокового деяния подумала: «Конечно, это дело скорее всего будут рассматривать как несчастный случай, но если что-нибудь пойдет не так и следствие остановится на версии убийства, то кто-то обязательно окажется под подозрением, ну а раз так, то пусть под подозрением окажется кто угодно, кроме меня!» Потом, еще раз все обдумав и утвердившись в этой мысли, она спустилась к прибрежным камням, где лежало тело миссис Вейн (как вы могли заметить, мисс Уильямсон активна, подтянута и находится в хорошей физической форме, так что ей не составило бы большого труда спуститься на берег), и вложила пуговицу в руку жертвы. Что же касается следов, то она могла фальсифицировать их с тем же успехом, что и любой другой фигурант этого дела.

– Что ж, все логично, – с одобрением сказал Роджер. – Но есть ли в вашей теории место туфле, которую нашли мы с кузеном и мисс Кросс?

Инспектор задумчиво потер нос, после чего в его глазах снова заблестели веселые искорки.

– Полагаю, я мог бы найти полдюжины способов, чтобы встроить эту туфлю в свою, скажем так, теорию. Да и вы придумаете ничуть не меньше, чтобы найти место для этой обуви в своей. Не так ли?

– Гм… Меня почему-то не оставляет уверенность, что вы уже сделали парочку интересных умозаключений из факта обнаружения этой туфли, но ни за что мне об этом не скажете, – рассмеялся Роджер. – Уподобитесь, так сказать, жемчужной раковине. Но не беспокойтесь: вскрывать вас я не собираюсь.

– Ну, я не стал бы утверждать, что у меня наготове ряд безупречных умозаключений, сэр, – осторожно сказал инспектор, напустив еще больше туману, и сразу же переключился на другую тему. – Как бы то ни было, мистер Шерингэм, теперь вы видите, что из-за нехватки неопровержимых доказательств любой факт в этом деле можно трактовать так, как вам заблагорассудится. Это только в плохих детективных романах бывает, что инспектор на основании нескольких разрозненных фактов (заметьте, я сказал «нескольких», а не одного!) делает один-единственный верный вывод и играючи раскрывает преступление. На самом деле, сэр, – добавил инспектор с уверенностью в голосе, – все куда сложней. И все, что я сказал о мисс Уильямсон, можно с равным успехом перенести на любого другого фигуранта. В сущности, если принять в рассуждение наличие самых разнообразных мотивов в этом деле, то нельзя не признать, что совершить убийство мог кто угодно!

– Что ж, справедливо… Как ни крути, – не без сожаления согласился Роджер. – Один только Господь знает, сколь обширное поле нам предстоит перекопать, прежде чем мы доберемся до корня этого дела. Тем не менее, инспектор, я уверен, что иду по верному пути, и намереваюсь пребывать в этой приятной уверенности и впредь – несмотря на все ваши попытки обескуражить меня и избавить от чрезмерного энтузиазма. В этой связи первое, что я сделаю после нашего разговора – отправлюсь наводить справки относительно незнакомого мужчины, которого кто-либо видел среди скал между тремя и четырьмя тридцатью вечера того злополучного вторника.

– Почему бы и нет? Ведь вреда от этого не будет, верно? – произнес Морсби скептическим тоном, как если бы ему действительно хотелось немного охладить пыл своего коллеги-любителя.

– А вы что собираетесь делать?

– Я, сэр? – спросил инспектор с самым невинным видом.

– Кто же еще? Бросьте, инспектор, наводить туман и скрытничать. Ведь у вас все уже распланировано, не так ли? Будьте так любезны, приоткройте хотя бы часть своих планов, ладно?

Инспектор расплылся в улыбке:

– Ну, если вам так уж этого хочется, то скажу, что собираюсь навести кое-какие справки относительно этой туфли.

– Ага! – злорадно воскликнул Роджер. – Ведь вреда от этого не будет, верно? – И они оба расхохотались. – Инспектор, – сказал Роджер уже более дружелюбным тоном, – неужели вы не можете хотя бы на время забыть о том, что вы – официальное лицо, и стать просто человеком? Между прочим, туфлю все-таки нашел я – вместе со своими юными друзьями. И по этой причине очень надеюсь на то, что вы поделитесь со мной результатами своих изысканий. Обещаю, что ничего из ваших откровений не станет достоянием печати, если, конечно, вы сами не дадите на это разрешение.

Инспектор некоторое время колебался, зная, что не должен делиться результатами расследования:

– Что ж, расскажу, что узнаю. Это будет справедливо.

– Вот истинный спортсмен! – воскликнул Роджер, когда они, расставшись, двинулись каждый в свою сторону.

Правда, не успели они пройти и пятидесяти ярдов, как Роджер неожиданно повернулся и устремился вдогонку за инспектором.

– Морсби, подождите! – крикнул он. – Дело на полминуты.

Инспектор тоже повернулся и стал ждать, когда Роджер приблизится.

– Слушаю вас, сэр.

– Всегда хотел спросить у настоящего, из крови и плоти, инспектора полиции, – проговорил, переводя дух, Роджер, – но всякий раз забывал – по той или иной причине… Скажите, как вы там у себя в Скотленд-Ярде относитесь к детективным романам?

Инспектор на секунду задумался.

– Ну что вам сказать? – произнес он, неопределенно пожав плечами. – Нам, полицейским, тоже как-то развлекаться надо. Как и всем прочим леди и джентльменам.

После этого они наконец расстались и направились по своим делам.

Инспектор в гостиницу на ленч не пришел, и Роджер с Энтони ели в молчании, лишь изредка перебрасываясь словами, поскольку каждый погрузился в собственные размышления. К примеру, Роджер подумывал о том, не возложить ли на плечи кузена часть работы по сбору необходимой информации, ибо в свете последнего разговора с инспектором выяснилось, что работа предстоит очень большая. Впрочем, в конце концов он отказался от этой мысли, решив, что Энтони недостаточно сообразителен для выполнения этой миссии. В результате у Энтони образовался свободный вечер, и он предупредил, чтобы к чаю его не ждали, и даже в завуалированной форме намекнул, что может взять в Ладмуте напрокат двухместный автомобиль, чтобы, по его словам, исследовать дорогу и расположенные на ней городки и селения. Роджеру лишь ценой огромных усилий удалось воздержаться от насмешливых вопросов относительно того, один ли кузен поедет или в компании и что еще он собирается исследовать во время этой поездки.