А потом я очень быстро поцеловал ее в щеку, отпустил ее руку и убежал, а она со смехом побежала за мной – и весь мир словно засмеялся вместе с ней. Смех у нее был просто удивительный: словно серебряная мелодия, бегущая у тебя в крови.

Мы все еще были детьми, хоть себя ими и не считали. Мы оказались в каком-то промежуточном месте, в сумерках между ребячеством и взрослостью.

Детство все еще дружелюбно протягивало нам руку, если нам хотелось к нему вернуться, а впереди лежала неизведанная страна, которая звала нас прийти и посмотреть, какие новые радости там найдутся.

Я толком не понимал, что означает та страна – не понимал. Я так давно не был рядом со взрослым человеком, который не был бы пиратом. Для меня пираты были похожи на детей, только больше телом. Они делали все, что им заблагорассудится (по крайней мере, мне так казалось), и проводили на острове столько же времени, сколько и мы, мальчишки. И в их жизни было не меньше крови и приключений, чем в нашей.

Страну, которая сейчас меня звала, я почти не помнил: то была страна, где хорошо одетые мужья и жены негромко разговаривали за обеденным столом. Я внезапно вспомнил, как видел такую вот пару, прижавшись носом к окну таверны.

Я не помню, почему именно там оказался, или сколько мне могло быть лет, или где были мои собственные родители. Помню только, что я замерз и проголодался – и видел там их, в тепле, чистоте и сытости.

– Сэл, – сказал я, – когда мы вырастем, у нас будет очень большой дом.

– Конечно, – согласилась она. – Для всех мальчишек.

Я кивнул, радуясь, что она меня поняла. Ведь когда мы с Сэл уйдем с острова, чтобы вырастать, то, конечно, захватим с собой Чарли, Кивка и Грача. Я ни за что не оставил бы их с Питером.

И мысль о том, что Питер останется на острове один, без товарищей для игр, не казалась мне такой грустной, как должна была. Я даже немного порадовался, что ему будет некого толкать, тянуть или отправлять в пасть острова, когда ему станет скучно.

– А когда мы уйдем? – спросила Сэл.

Я объяснил, что хочу проверить туннель перед тем, как мы пройдем через него без Питера. Она согласилась, что есть вероятность, что переход возможен только в его присутствии.

Она поджала губы.

– Мне не нравится мысль, что ты будешь пробовать один.

– Безопаснее и быстрее одному, – сказал я. – И когда я буду уверен, что мы сможем попасть в Другое Место, мы сможем уйти, как только Питер отправится куда-то один.

– А почему не уйти при нем? – спросила она. – Тебе надо было бы просто посмотреть ему в глаза и сказать, что уходишь, а не убегать тайком, как трус.

Это было обидно. Я не трус. Никогда не был трусом.

– Дело не в трусости, – объяснил я. – Дело в безопасности. Ты не знаешь Питера. Тебе кажется, что ты его знаешь, но я был его спутником ты даже не можешь представить себе, как долго. Может, Питер и отпустил бы вас всех, хоть я и в этом не уверен. Но меня он не отпустит. По-моему, Питер скорее сам меня убьет, чем даст уйти.

Больше того: он попытается убить остальных, если решит, что это заставит меня остаться. По мальчишеской логике Питера он вообразит, что если избавится от того, на что я отвлекаюсь, то я буду рад проводить время с ним.

Но если я выскажу это вслух, Сэл начнет говорить, что я пытаюсь защищать ее тогда, когда ей защита не нужна.

– Ты его боишься? – спросила она, внимательно на меня глядя. – Поверить не могу.

– Конечно, нет! – возмутился я.

– Значит, дело во мне, или в Чарли, или еще в чем-то, – решила она.

Меня задело – сильно задело – то, что она вроде как все знает.

– Разве нельзя просто дать мне о тебе заботиться? – спросил я. – Если мы вместе, то это значит, что мы друг о друге заботимся.

– Да, и, значит, я тоже о тебе забочусь и не даю делать глупости.

– Не попадать под гнев Питера – это не глупость, – возразил я. – Ты его никогда не видела.

– Я видела его на арене для Битвы, – сказала она.

– Это не гнев.

Как она не понимает? В этом плане все было гораздо опаснее, чем она думает.

Если Питер нас поймает…

– Пожалуйста, – попросил я, – пожалуйста, не заставляй меня подвергать тебя, или Чарли, или Кивка, или Грача опасности только потому, что это противоречит твоим понятиям о честности. Можешь быть какой угодно честной и прямой, Сэл, но имей в виду, что Питер не будет. Это его остров. Он на все пойдет, чтобы оставить его именно таким, как ему хочется.

Наверное, на моем лице или в голосе было что-то такое, что наконец убедило ее: она неохотно кивнула.

– Ладно, – согласилась она. – Сделаем по-твоему.

– И пока не говори ничего остальным, – добавил я. – Пока не придет время уходить.

– Да, – сказала она – и вдруг вскинула руку, прикрывая глаза.

– Что такое? – спросил я.

– Что-то яркое, – ответила она, опуская руку и указывая мне за спину. – Как вспышка.

Я обернулся, высматривая то, что ее испугало, но ничего не заметил. Мне только показалось, что ветерок донес тихий перезвон.

– Где она была? – спросил я, испугавшись, что по лесу бродят пираты, разыскивая нас.

Вспышкой мог стать луч солнца, отразившийся от клинка, перезвон могли издавать на ходу пряжки.

Сэл мне указала, и мы внимательно осмотрели все вокруг, выискивая признаки пребывания пиратов: следы, сломанные ветки, запах рома, который летел за ними облаком.

Убедившись в том, что ничего тут нет, мы решили возвращаться.

– Наверное, это была птица, – предположил я.

– Разве птицы вспыхивают на солнце? – удивилась она.

– Уж поверь мне, – ответил я. – Здесь у некоторых птиц перья такие белые, что сияют. Ты еще не все на острове видела, Сэл. А я видел.

Мне показалось, что она хотела бы со мной поспорить, но нельзя было отрицать, что в этом вопросе я разбираюсь лучше, чем она. Единственный, кто знал остров лучше меня – это Питер.

* * *

Я вернулся в лагерь с легким сердцем и надеждой, каких у меня давно не было. Я даже улыбнулся Питеру, увидев его сидящим у костра с остальными троими. Питер принял эту ухмылку спокойно, а вот Кивок быстро перевел взгляд с Сэлли на меня и обратно, так что моя улыбка потухла. Я задумался о том, что именно он там увидел – и сколько смог понять.

Чарли сидел рядом с Питером, что очень меня удивило. Он держал в руке деревянную резную фигурку – и я узнал в ней то, что Питер стругал в тот день, когда я убил Многоглаза. Тот день казался далеким – целую жизнь назад.

Так много мальчишек назад: тогда они все еще были живы.

– Что это? – спросил я.