А потом барон медленно вытащил меч из ножен. Узкий клинок плавно прикоснулся к горлу мамы…

С губ отца сорвался низкий горловой рык… Голова дернулась от хлесткой пощечины, которую дал ему кто–то из солдат…

По губам барона скользнула тонкая усмешка:

— Какой твой второй облик?

Мама молчала, с ненавистью глядя на него. Меч медленно качнулся вправо, касаясь шеи Лерсы…

— Лиса! — Тихий вздох сорвался с маминых губ…

— Лисица… — меланхолично протянул барон. — Это ведь из семейства собачьих… Ну что ж… Собаке — собачья смерть! — И клинок взмыл в воздух…

Высокий крик Лерсы вонзился в воздух… Меч еще раз полыхнул в отблесках пожара, но теперь уже мутным светом…

Отец пытался разорвать веревки, но сперва в грудь ему вонзился тонкий кинжал, а потом его, еще живого, бросили в огонь…

Не помню, что было дальше… Кажется, я кидался на солдат, пытался ударить, но мои руки вновь и вновь проходили сквозь них, не встречая сопротивления… Потом я бежал, сбивая ноги, за конями, мчащимися по лесу… Какой–то жеребец сбил копытом полупрозрачную корзинку с никром, раскидал цветы… Я упал…

А потом вернулся на поляну. К сожженному дому.

Тела Лерсы я так и не нашел…

Отцу могила не потребовалась. Его погребением стал обрушившийся дом…

Мама… Рыжие волосы, окропленные кровью…

Когда тебе всего одиннадцать, трудно пережить смерть близких. Трудно заставить себя взять в руки кусок обгоревшей доски и копать могилу. Могилу для одного из самых близких людей… Копать, загоняя занозы и сбивая руки до кровавых мозолей… Копать, глотая горькие слезы… А еще труднее — уйти не оглядываясь…

Ненавижу никр.

Солнечная поляна, подсвеченная всплесками догорающего пожарища, осыпалась тонкими звенящими осколками, подобно витражу в оранжерее, — в который я, лет пять назад, запулил «Каменным Заревом». Маленький тогда был, глупый.

Тьма снова заполнила окружающий мир. Хлопья чернеющего тумана обволакивали, легкими мазками переплетаясь друг с другом, словно танцуя какой–то замысловатый танец. Лишь огни душ пылали…

Я мотнул головой. Бррр… Отвратно себя чувствую. На пару минут даже показалось, что я и есть Шамит. Пакость–то какая!

Ладно, пора выбираться отсюда. Связаться с братом и передать ему воспоминания Шамита. Надеюсь, он займется бароном со всей своей изобретательностью… Я приподнял верхнюю губу, ощерив зубы, — кто бы сомневался! Особенно после переданного.

Ладно, хорошего понемножку.

Многоцветная душа оборотня парила рядом. Я легонько подтолкнул ее к тому месту, где в реальном мире должен находиться рыжий… Но искра вдруг полыхнула зеленоватым и надвинулась на меня…

От неожиданности я дернулся в сторону, забыв, что Тьма не выносит резких движений, и меня вдруг буквально толкнуло к душе оборотня. Властно потащило по его памяти, показывая отдельные клочки воспоминаний.

Не хочу! Я не хочу и не могу быть здесь! Узкая камера пять на шесть шагов. Вскинув руку, можно дотронуться до потолка…

Я не могу! Не могу быть здесь! Стены просто давят на меня! Еще мгновение — и они сомкнутся… Мне кажется, что я схожу с ума. Я не могу быть здесь! Я задохнусь, я чувствую, что задыхаюсь!

Еще мгновение, еще удар сердца, и стены сомкнутся… Они, несомненно, сделают это… Камни нависают, давят… как могила… Боги! Великие боги! Помогите! Вы же видите! Я задыхаюсь!

Словно в ответ на мои мольбы загрохотала дверь. На пороге камеры замер стражник.

Решение пришло мгновенно. Марханг с одеждой! Если уж я начал воровать, то смогу украсть и ее!

Мимо ног тюремщика мелькнул рыжий всполох. Лишь кучка одежды осталась на полу…

Есть… Боги, как хочется есть… Похоже, Воконр, покровитель воров, торговцев и путешественников, попросту отвернулся от меня! Уже четвертый день я не могу ничего стащить в нынешней столице Марлинга — Онсарии: по улицам целыми толпами шастают стражники в форме королевских цветов… И откуда только взялись?! Можно подумать, местных не хватает!

Вот и приходится мне пользоваться дарами природы из близрасположенного леса. Вот только горстью ягод да парочкой мышей, выловленных в лисьем обличье, особо не наешься.

Единственное, что радует, — впервые за прошедшие пять лет у меня появился дом. Это ведь сейчас Онсария — столица захудалой западной губернии, а лет пятьсот назад на титул стольного града Марлинга претендовал Крон, стоящий на берегу быстроводного Дейгара. Постепенно река изменила свое течение… Старица засохла… И жители перебрались в расположенную на перекрестке путей Онсарию.

А Крон умер. Улицы заросли сорной травой. Дома затянуло плющом. Замок наместника обветшал, а крепостная стена кое–где обвалилась.

Именно в замке я и поселился. Благо, сам Крон уже окружил многовековой лес, и люди да нелюди забыли о существовании старой столицы.

И вот теперь бреду по лесу, надеясь обнаружить хоть что–нибудь перекусить… Горсть голубики… Несколько ягод малины… интересно, сколько я еще так протяну?

Голоса… Странно, откуда в этой части леса голоса? Сюда же никто не заходит!

Осторожно, стараясь не шуметь, я пробирался по лесу. Когда до источника шума осталось всего несколько футов, я ускорил шаг, а потом, выглянув из–за кустов, удивленно уставился на разговаривающих. Две девушки: одна, судя по заостренным ушам, — эльфийка, а вот вторая… Это нечто! Волосы длиной до пояса — насыщенного зеленого цвета, лицо бледное, а когти — ужас!

Ничего не понимаю! В Темных землях эльфы практически не встречаются, да и вряд ли светлая эльфийка будет общаться с кем–то темным… С ума сойти!

Но, если честно, на самом деле меня привлекли не сами светлые, а то, что лежало неподалеку от них. Две полуоткрытые сумки, в которых, судя по запаху, было сушеное мясо…

От голода кружилась голова и сводило живот… А странные путешественницы, переговариваясь вполголоса, совершенно не смотрели на свою поклажу…