— Что такое дубль? — успела вымолвить я, прежде чем меня сковало сонное оцепенение.

— Это хороший вопрос, — ответил он. — Он свидетельствует о том, что какая-то часть тебя по-прежнему бодрствует и внимательна.

Я ощутила, как он глубоко вдохнул, раздувая свою грудь.

— Физическое тело — это лишь оболочка, сосуд, если хочешь знать, — произнес он после медленного выдоха. Сосредоточиваясь на своем дыхании, ты можешь растворить свое грубое тело, и тогда останется лишь тонкое, эфирное.

Он поправил себя, сказав, что в действительности физическое тело не растворяется, а изменяется лишь наше осознание, и мы начинаем понимать, что на самом деле физическое тело никогда не было грубым. Это понимание представляет собой противоположность того; что мы узнавали по мере взросления. Будучи младенцем, человек полностью осознает своего двойника, но по мере того, как он подрастает, он привыкает делать все больший акцент на физической стороне, и все меньший — на тонкой. Став взрослым, он полностью забывает даже о том, что тонкая сторона вообще существует.

— Тонкое тело — это энергетический сгусток, — объяснил он, — но мы осознаем лишь его внешнюю, затвердевшую часть. Но если мы позволяем своему намерению проникнуть вглубь, мы начинаем осознавать свою тонкую составляющую.

Он подчеркнул, что наше физическое тело неразрывно связано со своей тонкой сущностью, но эта связь была замутнена нашими мыслями и чувствами, которые сосредоточены исключительно на физическом теле. Для того, чтобы переместить осознание с грубой видимости на ее неосязаемую составляющую, мы прежде всего должны растворить грань, которая разделяет эти два аспекта нашего существа.

Я собиралась спросить его, как это можно осуществить, но обнаружила, что не могу выразить вслух свои мысли.

— Устранить предрассудки нам помогает вспоминание, — сказал он, отвечая на мой незаданный вопрос. — Но для того, чтобы осознать дубль, нужно проявить ловкость и усердие. Уже сейчас ты в какой-то мере пользуешься своей тонкой частью. Ты наполовину спишь, но какая-то часть тебя бодрствует и внимательна. Она может слышать меня и ощущать мое присутствие.

Он предостерег меня, что с освобождением энергии, заключенной в нас, связана немалая опасность, потому что двойник раним и легко может пострадать в процессе перевода осознания на уровень тонких сущностей.

— Ты можешь нечаянно создать отверстие в эфирной сети и потерять через него огромное количество энергии, предупредил он меня. — А эта энергия бесценна, потому что дает нам возможность поддерживать определенный уровень ясности в нашей жизни и определенную степень контроля над ней.

— Что такое эта эфирная сеть? — промямлила я как бы сквозь сон.

— Эфирная сеть — это свечение, которое окружает физическое тело, — объяснил он. — У обычных людей эта энергетическая паутина оказывается разорванной в куски. Огромные ее части оказываются потерянными или запутываются в энергетических оболочках других людей. Если человек лишается очень большой ее части, он заболевает или умирает.

Его голос так хорошо убаюкал меня, что я начала дышать животом, как во сне. Я прислонилась к стенке пещеры, но не ощущала ее твердости.

— Дыхание оказывает воздействие как на физический, так и на тонкий уровень, — объяснил он. — Оно помогает заживлять прорехи в эфирной сети и поддерживает ее в жизнеспособном виде.

Я хотела спросить что-то о своих занятиях вспоминанием, но не могла найти нужных слов: все они были так далеко! Но он снова ответил на этот вопрос, хотя я его и не задала.

— Вот чем ты занималась в течение нескольких месяцев в процессе вспоминания. Ты возвращаешь в свою эфирную сеть те ее фрагменты, которые были утеряны или увязли в других энергетических образованьях в процессе твоей жизни в прошлом. Пересматривая свою связь с прошлым, ты притягиваешь к себе все то, что разбросала в течение двадцати лет в тысячах различных мест.

Я хотела спросить его, имеет ли двойник какую-то определенную форму и цвет. Я подумала об аурах. Но он не отвечал. После продолжительного молчания усилием воли я открыла глаза и увидела, что сижу в пещерке одна. Я напрягла зрение, глядя через тьму на свет, который сиял возле входа в пещеру, там, где я его видела. Я подозревала, что он отошел в сторону и где-то неподалеку ждал, пока я вылезу наружу. Но когда я присмотрелась, я заметила, что на ярком фоне дневного света выделяется яркое светящееся пятно, которое парит в воздухе на расстоянии двух футов от меня. Видение испугало меня, но в то же время я была так очарована, что не могла оторвать от него глаз. У меня подспудно присутствовало ощущение, что этот свет живой, сознательный и знающий о том, что я за ним наблюдаю. Внезапно размер сияющей сферы удвоился, и вокруг нее появилось ярко-красное светящееся кольцо.

От страха я закрыла глаза руками в надежде, что вскоре свет исчезнет и я смогу выбраться из пещерки, не проходя сквозь него. Сердце сильно стучало у меня в груди, и на теле выступил пот. Во рту у меня пересохло, а внутри все сжалось. Когда я открыла глаза в следующий раз, света больше не было. Я была склонна считать, что все это был сон, потому что я довольно часто дремала во время занятий вспоминанием. Но воспоминание о великом маге и всем, что он сказал, было так ярко, что я была почти уверена, что все это произошло наяву.

Я осторожно выбралась из пещерки, обулась и бросилась бежать к дому. Клара стояла у двери, словно поджидая меня. Запыхавшись, я выпалила ей, что только что либо разговаривала с великим магом, либо он мне очень ярко приснился. Она улыбнулась и едва заметно кивнула в сторону кресла. Мой рот от удивления открылся. Он сидел здесь. Это был тот же самый мужчина, который разговаривал со мной несколько минут назад в пещере, но на этот раз он был одет в другую одежду. На нем был серый свитер с застежкой на пуговицах и без воротника, спортивная футболка и аккуратные брюки.

Он был намного старше, чем я думала, но в то же время и намного более энергичен. Я не могла определить его возраст — ему могло быть и сорок, и семьдесят. Создавалось впечатление, что он необычайно силен, но не сутулый и не полный. Его волосы были темного цвета, и он был похож на индейца. У него был большой нос, красивый рот, широкий подбородок и сверкающие черные глаза, которые смотрели так же внимательно, как и тогда, в пещере. Все эти черты подчеркивали густые, переливающиеся седые волосы. Его волосы производили очень странное впечатление: они не превращали его в старика, как это обычно происходит, если у человека седая голова. Я помню, каким пожилым выглядел мой отец, когда его волосы стали седыми, и он старался всячески сделать их незаметными, то подкрашивая, то пряча под шляпу. Но все было напрасно, потому что старость была написана на его лице, на руках и на всем теле.

— Тайша, я хочу тебя представить. Это м-р Джон Мишель Абеляр, — сказала мне Клара.

Мужчина вежливо встал и протянул мне руку.

— Очень рад с тобой познакомиться, Тайша, — произнес он на прекрасном английском, пожимая мне руку.