унюхает. Я молюсь, чтобы он прямой совет послушал, потому что сам не сообразит и намеков не поймет. А силой его в позицию устанавливать — только злить.

— Допустим, мы дошли по плану до этого места. Им еще сколько-то времени надо будет, чтобы начать и кончить. Что, если обходчик заметит, что одной кобылы нет?

— Поднимет тревогу. Стража побежит проверять у ворот, у стен, в других конюшнях. Последнее место, куда они придут с поисками, это конюшня Элефанта. Там ворота закрыты не на замок, но на засов снаружи, лошадь засов не отодвинет.

— Если все-таки придут?

— Да и пускай. Элефант с Толстушкой успеют начать, а не дать им кончить никто не полезет. Заодно стражники набегаются, устанут и только рады будут, что кобылу нашли. Сами ее обратно отведут, а я подожду. Потом ускачем, как отойдут.

— Так они же не совсем тупые. Догадаются, что тут без человеческого участия не обошлось. Как мы потом Элефанта вытащим?

— Сразу. Ворота и стойла будут открыты. Как он начнет, я могу уходить. Как кончит, я ему свистну, он пробежит и прыгнет через стену. Надо только найти место, где ее перепрыгнуть легче всего, я ему помашу оттуда.

— Боевые кони не прыгучие.

— Этот прыгучий, — улыбнулся Ласка, — Нутром чую, он такой прыгучий, что свет не видывал. Колетт же говорила, что его отец заборы и речки перепрыгивал.

— Хорошо. Но не надейся, что никто не заметит. Тут уже точно увидят, что конь сбежал.

— Оно мне и надо. Пусть увидят, что он сбежал сам по себе, без всадника. Просто через ограду и в лес. Если коня увели воры, тогда начальник конюшни пошлет гонцов во все края. Но, если конь просто убежал, то на следующее утро вся королевская рать просто пойдет в лес его ловить. Со следопытами, с ищейками, с открытыми мешками овса и с течными кобылами.

— До границы все-таки далеко. Могут и догнать.

— Надо поговорить с Колетт. Она местная, вдруг что-то подскажет.

— Я правильно поняла, что вы беретесь без всякой ведьмовской ворожбы увести коня из королевских конюшен? — удивилась Колетт, — И часовня святого Стефана вам нисколько не помешает?

— Ага, — кивнул Вольф.

— Тогда что вам надо от меня?

— Надо как-то провести коня до границы владений короля и немного дальше.

— Насколько дальше?

— А хоть ко двору императора Карла, — развеселился Вольф.

— В Гент?

— В какой еще Гент?

— Двор императора Карла в Генте, во Фландрии. От Парижа примерно неделя пути.

— Точно? Какой еще Гент?

— Император родился в Генте и прожил там половину жизни. Раньше там правила Маргарита Австрийская, родная тетка императора, а сейчас Мария Австрийская, его сестра. Нидерланды всегда приносили в казну много денег, а еще оттуда рукой подать до Парижа, близко до Лондона и почта из Испании доходит быстрее, чем до Вены. Император очень много времени проводит в Генте.

— Откуда ты столько знаешь?

— В Париже много говорят о высокой политике. В этом феврале, совсем недавно, пошел слух, что Гент собрался перебежать под скипетр нашего короля. Император сильно обиделся, пришел туда с армией и примерно наказал горожан. Судебный процесс до сих пор идет.

— Процесс идет, значит, в Генте сидят высокопоставленные представители императора, если не он сам?

— Как-то так.

— И император злится на короля Франциска из-за принадлежности Гента?

— Наверное.

— То есть, если мы сможем передать коня в Гент, то французам его не отдадут точно. Из вредности.

— Стоит ожидать. Ты понимаешь, что я за этих ваших немцев не поручусь. А за испанцев тем более.

— Сможешь устроить, чтобы мы перегнали коня в Гент?

— Смогу. Уже выбрали, которого?

— Уговорили одного жеребца сбежать по доброй воле, — Вольф не стал рассказывать подробнее, что за конь, потому что женщины в конях все равно не разбираются, даже ведьмы.

— Уговорили? Молодцы, — Колетт по той же причине не стала выспрашивать подробности, — Значит, сдадите коня в Генте, а что дальше? Самое-то главное, я с этого что буду иметь?

— Ласка возьмет бумагу, что коня приняли честь по чести, и поедет с ней в Вену. А я останусь, тебе службу отслужу. Можем еще раз у короля что-нибудь украсть.

— Странный ты. То этому парню помогаешь, то со мной легко соглашаешься.

— Я вор. Я не пашу в поле, не горблю спину в мастерской, не служу королям и князьям. Я хочу веселых приключений, звонкой монеты и красивых женщин. И воровать не гроши у крестьян, а редкости у королей. С Лаской весело, с тобой тоже не соскучишься. Потом, я ведь не клянусь страшными клятвами. Всегда могу уйти, если надоест.

— От меня так просто не уйдешь.

— Сама раньше прогонишь. Ты ведьма, к мужчинам относишься как к перекладным коням. Или скажешь, засылай сватов, пойдем к алтарю?

Колетт рассмеялась.

— Нет уж, к алтарю я с тобой точно не пойду. Значит, надо отводить глаза от краденого коня?

— Да. И найти места для ночлега, чтобы нас там не сдали. Если гнать, за сколько дней сможем пересечь границу с Нидерландами?

— Дня за три. Это две остановки на ночь.

— Поможешь?

— Поговорю с моими парижскими друзьями. Думаю, в Реймсе мы вас встретим и до границы проводим.

— Значит, надо найти ночлег на полпути отсюда до Реймса. Кто бы тут с местными поговорил. Ни одна собака по-немецки не понимает, на пальцах объясняемся.

— Оставлю вам Амелию. Вернуть в целости и сохранности!

Колетт уехала в Париж. Амелия осталась за толмача. Она отлично умела находить общий язык с мужчинами.

Кратчайший маршрут за пределы Франции лежал через Реймс и Арденнский лес. Намного дольше через Реймс и Мец, по дороге, которой Ласка и Вольф добрались до Парижа. Намного дольше и по дороге в Нидерланды через Париж и Аррас. Сначала прикидывали маршрут через Аррас, но Колетт прислала из Парижа весточку, что лучше через Реймс, а дальше она нашли проводника.

Конюшни находились к югу от Парижа, в сторону дворца Фонтенбло. Если не гнать, то оттуда до Реймса можно доскакать за четыре дня, не заезжая в Париж. Если гнать, то за два. С Амелией предстояло найти подходящее место для ночлега посередине пути, где-то в окрестностях Мо. Колетт взялась организовать