Но это были не порывы ветра.

Из-за землетрясения, эпицентр которого находился в соседней области, где произошли огромные разрушения, а толчки докатились и до Флоренции, Катерине Брунамонти не удалось попасть на первые страницы утренних газет. И все же благодаря интервью, которое она дала, газета почти три полосы посвятила похищениям людей и полемике вокруг этого вопроса. Генеральный прокурор Сардинии разразился суровыми упреками в адрес судьи, которого он считал ответственным за побег Пудду:

«Примерно ведущим себя заключенным предоставляется возможность покидать тюрьму на несколько часов, иногда на несколько дней. Осужденные на большие сроки за тяжкие преступления могут отбыть половину наказания и выйти на свободу досрочно. Профессионалы, которые отлично изучили систему и приспособились к ней, всегда отличаются хорошим поведением. Самые опасные преступники — растлители детей и убийцы — в тюрьме ведут себя смиренно и послушно. Одних сажают снова, если они успевают совершить другое убийство, другие, подобно Пудду, исчезают.

Наказание за киднеппинг чрезвычайно суровое — суровее, чем за большинство убийств, но это не более чем видимость, если заключенные потом могут быть освобождены условно-досрочно, отсидев только половину срока, и могут скрыться. Каждый раз, когда удается спасти жертву похищения, раздаются радостные возгласы. Разумеется, все мы вздыхаем с облегчением, видя, что жертва жива и здорова, и никто не желает первым добавлять мрачные и критические ноты к общему радостному хору. Но каждое успешное похищение означает, что выкуп заплачен, а жертва освобождена — это поражение, а не победа.

Подобно многим другим, закон о замораживании активов, решительный и жесткий в теории, наказывает и тех, кто, уклоняясь от уплаты налогов, выплачивает выкуп деньгами, которые до этого были хорошо скрыты. Затем мы узнаем, что выкуп выплачен под защитой пункта семь параграфа четыре как «контролируемая выплата выкупа в интересах расследования». И все-таки «интересы расследования» не приводят к арестам похитителей после освобождения жертвы, более того, по телевидению мы видим выступление двух министров правительства, которые успокаивают нас, утверждая, что закон о замораживании активов достаточно гибкий. Однако гибкий закон — это закон, который не действует. Приходит на ум известная поговорка о том, что гибкий закон в отношении друзей толкуется, а по отношению к врагам — применяется.

Я чувствую облегчение, как и любой человек, когда освобождают одну из жертв, но совершенно убежден, что, по крайней мере, на Сардинии, закон о замораживании активов сократил разве что число непрофессиональных похищений. Кроме того, многие жертвы так и не возвращаются домой, а время плена неизбежно увеличивается. Для профессиональных похитителей это не препятствие. Семьям говорят: если ваши счета заморожены, предпринимайте другие меры. А когда им не удается что-то сделать, до них доносят слухи о том, что, если знать нужных людей, за тебя заплатит государство. Нет, это не победа. Это в лучшем случае поражение, а в худшем — сотрудничество с врагом.

Как судья я чувствую собственную беспомощность, когда думаю о похитителях, которые за счет налогоплательщиков отдыхают на Багамах. Следовательно, число похищений состоятельных людей, имеющих влияние и связи в правительственных кругах, не может не увеличиваться. Нам остается только надеяться, что, пока этот закон действует, он будет применяться очень жестко. В противном случае он должен быть изменен, как должен быть изменен и закон, позволяющий опасным профессиональным преступникам выходить на свободу, закон, в данном случае давший Пудду возможность похитить графиню Брунамонти.

Большинство итальянцев, в том числе и я, сыты по горло. Я хочу, чтобы было приостановлено действие закона о замораживании активов. Я хочу, чтобы органы правопорядка оказали серьезное сопротивление похитителям — для этого необходимо патрулировать территорию, ловить сбежавших преступников, а в зонах высокого риска создавать особые войсковые подразделения. Только тогда я возьмусь за пересмотр закона о похищениях, прежде всего, квалифицируя похищение как жестокое преступление против личности, а не просто грабеж с отягчающими обстоятельствами».

На той же полосе, набранная более жирным шрифтом, была помещена статья, которая защищала существующий закон, позволяющий замораживать активы, но резко критиковала закон, позволивший известному похитителю, приговоренному к тридцатилетнему сроку заключения, выйти на свободу досрочно.

«В принципе закон следует оставить, потому что он гарантирует выплату выкупа под контролем полиции, при этом купюры помечаются и их впоследствии можно будет отследить. Выкуп, заплаченный тайно, может навредить ходу расследования.

Давайте поэтому позаботимся о том, чтобы вместе с водой не выплеснуть и ребенка. Да, закон нуждается в изменениях, но, что более важно, следует подумать о том, чтобы помешать арестованным и помещенным в тюрьму похитителям беспрепятственно выходить на свободу».

Оставшаяся часть полосы была занята статистикой и кратким описанием недавних похищений. На развороте поместили снимки Леонардо и Катерины Брунамонти. Фотография Леонардо была из тех, что прежде публиковались в этой же газете, а роскошное фото Катерины — совсем новое, выполненное в духе трагедии в шоу-бизнесе: темные очки, намекающие на опухшие от пролитых слез глаза. Снимки сопровождало интервью, которое инспектор прочел у себя в кабинете, нахмурив лоб, но не от внимания, а от мрачных предчувствий. Интервью было дано «представителем семьи Брунамонти». Сбывались худшие опасения инспектора.

— Значит, вы считаете, что это похищение основано на ложной информации?

— Конечно. Запрашиваемая сумма явно превышает наши возможности. Они наверняка располагали ложной информацией.

— И откуда, по-вашему, могла поступить эта ложная информация?

— Никто не может с уверенностью этого сказать. Скорее всего, мы никогда об этом не узнаем.

— Но у вас есть какие-то подозрения?

— Я не подозреваю никого конкретно, но, к сожалению, мастерская графини размещается в палаццо Брунамонти, а это означает, что огромное количество людей имеет возможность посещать здание. Не исключено, что кто-то из постоянных сотрудников может обладать достаточной информацией и иметь знакомства самого различного рода.

— Каково ваше мнение о законе, который замораживает семейные активы?

— Думаю, это мудрый закон, он защищает нас и способствует задержанию похитителей.

— Вас не беспокоит, что его применение неизбежно увеличивает продолжительность плена и даже риск гибели жертвы?

— Не понимаю, почему вы так считаете. Мы сотрудничаем с государством, и государство соответственно должно сотрудничать с нами.

— И в какой форме, по вашему мнению, должно происходить это сотрудничество?

— Я знаю много случаев, в которых государство выплачивало выкуп мечеными банкнотами, что в дальнейшем помогало расследованию.