— Что еще скажешь, Яшрах? — тяжело уронил драуг.

Южанин давно отнял пальцы от рабаба, однако струны продолжали напевать чужедальнюю мелодию, словно отзываясь на касание невидимого смычка.

— Холодно здесь у вас, — вдруг ответил он, заставив Фьялбъёрна изумлённо посмотреть на него. — И чем больше пытаешься согреться, тем холоднее выходит. Ворожея твоя многим мешает спокойно жить. Врагов предостаточно, только вот есть те, у которых кишка тонка руку поднять на неё, а есть такие, кто и в своих целях не прочь использовать.

Фьялбъёрн прищурился. Жемчужный дым медленно, но верно заполнял весь шатёр. Вот уже золотистое сияние светильника почти растворилось в нём, потеряв тепло и мягкость. В комнате стало ощутимо прохладнее. А ещё ноздрей коснулся резкий и свежий аромат.

— Шейрани, — прошелестел голос Яшраха.

Мальчишка кивнул и неуловимо быстро оказался возле кувшина. Задрал рукав, обнажая тонкое запястье, иссечённое шрамами. В гибких пальцах блеснула сталь ножа.

— Что… — начал было драуг.

— Шай-халэ, — выдохнул мальчишка.

Густая, неожиданно слишком тёмная кровь потекла в кувшин. Туман словно ожил, запульсировал и метнулся к Шейрани, вливаясь в него через приоткрытый рот.

И тут же смуглая кожа стала ослепительно белой, а чёрные глаза наполнились бледно-жёлтым жутким светом.

В ушах зазвучал нечеловечески тонкий визг, драуг невольно подался назад. Но тут же взял себя в руки. Не стоит верить всему, что видишь и слышишь. Особенно, когда рядом южный чародей смерти. Он другой, и умения у него — другие. Северянам никогда не понять. И то, что может показаться страшным и невероятным, для Яшраха — всего лишь часть ритуала.

От Шейрани не осталось и следа — на его месте взвивалось вверх мертвенно-бледное пламя. В шатре было одновременно холодно и жарко. Такое бывает, когда чем-то болеешь. Лоб и щеки горят, тело пышет жаром, но пальцы на руках и ногах подобны льду.

Фьялбъёрн невольно ухмыльнулся воспоминанию, пришедшему из пелены веков. Вот так вот, Яшрах, ты действуешь на мертвых. Ты не ворожея Огнецвет, собственной жизнью не делишься. Однако тоже заставляешь хоть ненадолго вспомнить, что они жили. Как — неважно. Но жили.

Краем глаза драуг заметил, что Яшрах сидит неподвижно и, пожалуй, расслабленно. Смотрит на пламя и словно видит что-то своё, настолько далекое от происходящего, что даже завидно делается. Черные глаза совершенно непроницаемы, сколько ни заглядывай — ничего не увидишь, кроме своего же отражения. Только вот… вряд ли оно тебе понравится.

Кожа Яшраха словно стала белее. На мгновение показалось, что лицо медленно растворяется в туманной дымке, так что можно разглядеть голые кости черепа. И хоть Фьялбъёрн на своем веку перевидал немало, даже ему стало немного не по себе.

— Смотри-смотри, драуг, — прошипел ядовитой змеёй голос южного чародея, — может, чего любопытного увидишь, так потом в северных морях будешь байки травить. Эх, жаль, мало тут моего огня, не всё вижу, не всё могу, чтобы и тебе не навредить, и хозяев твоих не тронуть. А то обидятся…

Бледное пламя потекло, как вода из ручья, к Фьялбъёрну.

Драуг не шелохнулся.

— Опусти в него руку, которой касался своей женщины, — прошептал, не двигаясь, Яшрах. — Пусть мой огонь прочувствует, пусть узнает, где нынче вьется её след.

Огонь… Нет мертвым дружбы с огнём. Но и сам Яшрах-то…

Интересно, кто такой Шейрани? Не человек же явно. Но сейчас спрашивать — глупая затея, всё равно не ответит. Да и… у каждого свое оружие в борьбе с врагами.

Повинуясь приказу Яшраха, Фьялбъёрн медленно коснулся пламени. Бледные языки тут же обвили его пальцы, нежно пощекотали ладони. На мгновение показалось, что не пламя, а ладонь Йанты касается его собственной.

Драуг стиснул зубы, отгоняя ненужные мысли. Сейчас уж точно не об этом надо думать. Яшрах молчал, сверля взглядом место, где ещё недавно стоял Шейрани.

А потом вдруг стены шатра задрожали, ночная тьма развеялась, будто была ненастоящей. Фьялбъёрн с удивлением осознал, что вновь находится во дворце Бо. Сам дроттен, завернутый в мягкое шерстяное полотно и с голыми ногами, только что вышел из той же самой купальни и уставился на драуга с незваным гостем. Позади Бо симпатичная рыженькая служанка тихонько охнула и прижала к груди корзину с банными принадлежностями. Чародеев, искавших следы ворожеи, уже не было, девчонка едва одета в легкое домашнее платьице… Значит, Бо, веселишься, развратный старый пёс, когда у тебя под носом такое делается?

На Яшраха оба посмотрели с опаской, не в силах вымолвить ни слова. Оно и неудивительно: под ногами мага смерти клубилась тьма, будто сам Господин Мрак постелил перед ним черную дорожку, сотканную из бездонной ночи, никогда не видевшей света звезд и луны. Поначалу Яшрах не смотрел по сторонам, словно находившиеся рядом были мельче песчинок под ногами, потом мрачно глянул на Бо и зашагал прямо ко входу в купель. Чёрные одежды его при ходьбе развевались, как на ветру. Следом за южным чародеем вился тонкий аромат сандала.

— Что здесь происходит? — хмуро поинтересовался Бо и тут же шикнул на служанку.

Девчонка захлопала ресницами, крепче перехватила корзинку и выскользнула за дверь. Кем бы она ни была для владыки Островов, но прекрасно сообразила, что добра сейчас ни от кого здесь не будет. Так что, как говорится, подальше от дроттена — поближе к кухне.

Бо подошёл к Фьялбъёрну и хмуро посмотрел на Яшраха, остановившегося прямо у порога купальни. Казалось, что худая фигура чародея, слегка мерцающая во влажном горячем воздухе, вот-вот развеется пеплом и осядет на камнях.

Драуг только приложил палец к губам. Бо нахмурился. Ему, понятное дело, происходящее не нравилось. Но по закону гостеприимства он не имел права отказать в помощи. Женщина ярла пропала из его дворца. А уважаемого Яшраха он знал слишком хорошо. И мощь его — тоже. Поэтому как бы ни хотелось выгнать обоих за порог — нельзя, надо терпеть.

Яшрах вдруг резко присел, провел пальцами по камню. Зашептал что-то на непонятном северянам языке, тягучем и вязком, сладком, но с еле ощутимой горчинкой.

В воздухе вдруг появились золотистые искры, задрожали, будто на сильном ветру, а потом сплелись во множество спиралей и медленно потянулись к Яшраху.

Фьялбъёрн и Бо, затаив дыхание, молча наблюдали за работой чародея. Возможно, не слишком зрелищной, но… Северяне ничего отыскать не смогли. А Яшрах…

— Вы просто никогда не умирали, — как-то давно обронил на пиру чародей смерти, — в песках Шей-ата-Шран. Вас не выкидывали, чтобы больше никогда не увидеть, зная, что ядовитые скорпионы сделают своё дело. Но никто тогда не догадывался, что яд моей крови отравит даже скорпионов.

Фьялбъёрн никогда не расспрашивал об этой истории подробнее, однако сказанному южанином верил, как бы невероятно ни звучали его слова. Яшрах и в самом деле мог и умел многое. Он не боялся местных посредников, держащих в руках нити жизни и смерти, не боялся служителей Господина Мрака и Госпожи Смерти и лишь тонко улыбался, когда слышал разговоры, что смерть — это конец всему. Да и кому, как не драугу, было знать, что это и в самом деле не так? Иногда смерть — только начало чего-то нового.