Стрелок довольно ухмыльнулся и откинулся на спину. У него сразу стало легче на душе.

У Гарри же, напротив, на душе стало гораздо муторнее. Чего ради, спрашивается, он корячился, строил из себя дурака, вызывал этого Джебраила и о чем-то с ним договаривался? Он думал, что спасает ситуацию, а вышло наоборот. Их спокойно отпустили, а чуть позже на ничего не ожидающих сектантов с небес обрушилась огненная смерть.

Разум человека устроен таким образом, что может найти оправдание любым поступкам и событиям.

На рассудочном уровне Гарри понимал, что мир жесток, сектанты сами выбрали свой путь и рано или поздно на этом пути должны им были встретиться такие вот неприятности. Он понимал, что сектанты вели себя агрессивно, что убили бы троих путников, представься им такая возможность, а потом убили бы еще много людей, повинных только в том, что не разделяли из религиозных убеждений.

Но на эмоциональном уровне оправдать смерть пяти сотен человек было гораздо сложнее, и Гарри чувствовал себя соучастником массового убийства. Интересно, что ни Джек Смит, ни учинивший расправу Бозел никаких угрызений совести не испытывали.

С драконом-то все понятно, но откуда у стрелка такая же нечеловеческая система мышления?

Наверное, подобное безразличие объясняется большим жизненным опытом и появляется с годами, решил Гарри. Старикан Горлогориус на его месте тоже не колебался бы ни секунды. Отношение старого волшебника к радикальным течениям в магии и вне ее были хорошо известны и за пределами Верховного Совета.

Стрелок собирал кухонные принадлежности в саквояж, волшебник по-пионерски тушил костер, а Бозел обозревал окрестности, когда Негоро выпал из соседних кустов с воплями и проклятиями.

— Привет всей честной компании, — сказал он, вытаскивая колючки из одежды. — Чего вы на меня так вылупились?

— Негориус, — сказал Гарри. — Вот уж неожиданная встреча!

— Так это он? — спросил Бозел, кладя руку на меч. — Задачка решается куда проще, чем мы ожидали.

— Поосторожнее с выводами, — сказал стрелок. — Если это Негориус, то зачем он сюда пришел? Сам? Без оружия?

— Очень правильная мысль, — похвалил его Негоро. — Пусть ваш волшебник проверит мою ауру, и ему сразу станет понятно, кто я такой.

— Ты прав, Джек, — сказал Гарри, завершая процедуру сканирования. — Это не Негориус. Это его дубль.

— Может, все-таки убить его? — поинтересовался Бозел. — Для практики, так сказать. Или нельзя?

— В принципе можно, — сказал Гарри. — Только никакого смысла в этом нет.

— Может, стоит сначала узнать, зачем он пришел? — предложил Джек.

— Наверняка с какими-нибудь гнусными целями, — сказал Бозел. — Давайте я его все-таки грохну.

— Я смотрю, ты больше герой, чем дракон, — сказал Негоро. — Это Любитель Рубок? Можно посмотреть?

— Сейчас я тебе покажу…

— Нет, это решительно невозможно, — сказал Джек. — Пришел человек, ну, пусть не совсем человек… Пришел дубль, хочет что-то сказать, а его никто не слушает. Джентльмены, неужели вам не интересно узнать хотя бы, как он нас нашел? Для начала?

— А ведь верно, — сказал Гарри. — Как ты нас нашел?

— Я следил за всеми вашими перемещениями, — сказал Негоро. — Докладывать о ваших действиях моему создателю вменялось в мои служебные обязанности.

— Стукачок, — констатировал Бозел. — Надо его убить все-таки.

— Негориус знает, что мы идем? — спросил Гарри.

— Конечно. Он знает, сколько вас, знает по именам, знает, что вы из себя представляете, — сказал Негоро. — Вы же не думали, что он дурак?

— Не думали, — сказал Гарри. — Это было бы слишком легко. Что он еще знает?

— О носителе меча и его новообретенных талантах бретера, и о том, что вашими стараниями в мире осталось только трое повелителей зомби.

— И зачем ты сюда пришел?

— Негориус меня послал.

— Я ж говорю, стукачок, — сказал Бозел. — Давайте я его зарежу, а?

— Помолчи, — сказал ему Гарри. — С какой целью Негориус тебя сюда послал?

— Всех вас убить, — сказал Негоро.

— Я ж говорю…

— Тихо, — сказал Гарри. — Бозел, ты знаешь, что у меня с трансфигурацией все нормально. Хочешь провести остальную часть похода в виде лягушки? Я верну тебе человеческий облик только перед схваткой с Негориусом. Но сначала ты на него хорошенько поквакаешь.

— Все, я уже молчу, — сказал Бозел и отошел в сторону. Слушать он, однако, не перестал.

— Значит, тебе велено нас убить? — уточнил Гарри.

— Да, — сказал Негоро.

— Но у тебя нет оружия?

— Нету. Можете меня обыскать.

— И дубли не слишком хорошо владеют магией, даже дубли весьма могущественных волшебников.

— Я вообще не владею, — сказал Негоро. — Артефактами только пользоваться могу, но и любой другой человек тоже может.

— Верно, — сказал Гарри. — И как же в таком случае ты собирался нас убить?

— Не знаю, — сказал Негоро. — Мне отдали приказ, но забыли разъяснить, как я должен его выполнить.

— Ты же сам говорил, что Негориус — не дурак. Тогда на что он рассчитывал?

— Он не дурак, — сказал Негоро. — Но он псих. Абсолютный, совершенный псих, одержимый манией величия и манией убийства. С ним периодически случаются припадки ярости, когда он крушит мебель и писает кипятком. Мне не повезло — обычно в такие моменты я стараюсь не попадаться ему на глаза, но в этот раз он вспомнил о моем существовании. Обозвал меня бездарью, лоботрясом и абсолютно бесполезным для общества элементом и отправил сюда. Думаю, он рассчитывает, что вы меня прикончите.

— И он прав, — заявил Бозел, до середины вытаскивая меч из ножен. — Сейчас мы тебя прикончим.

— Ква-ква, — сказал Гарри.

Бозел в сердцах сунул меч обратно.

— Что ты намерен делать? — спросил Гарри.

— Не знаю, — ответил Негоро. — Как вы понимаете, я первый раз попал во внешний мир. Драться я не умею, магией не владею… А жить хочется.

— Ну и вали на все четыре стороны, — сказал Гарри. — Волшебники с дублями не воюют.

— Ваяй в ту сторону, — указал Бозел. — Я там тебя встречу.

— Может, возьмем его с собой? — предложил Гарри.

— На фига? — спросил Бозел.

— Может пригодиться. Он в этой чертовой Цитадели Трепета все ходы и выходы знать должен.

— Нет, — сказал Бозел. — Он или заведет нас куда-нибудь не туда, или предаст в самый ответственный момент. Так всегда случается. К тому же старик Горлогориус говорил о сакральном числе три.