И вот Епрст у себя в институте нашел провайдерскую контору, в которой знали и любили «Король и Шут». И мы с Яхой и Епрстом стали счастливыми обладателями халявного Интернета. Ну, за рекламу, конечно.

Контора эта называлась Unitel и с главным нажимателем кнопок в ней Анджеем Вержбицким, по прозвищу «Все пропало», мы тоже подружились. И впоследствии провели множество совместных вечеров в декламации и дегустации.

Клуб «Бункер», 1999 год. Фото Е. Евсюкова

Коль скоро нить нашего повествования ненавязчиво вьется вокруг «номерных» альбомов, то поехали дальше, хотя для этого надо рассказать о появлении на сцене Маши и о клипе «Ели мясо мужики».

В то время Горшок угорал по полной, слонялся со своей красавицей женой Анфисой по съемным углам, и для тех, кто знал его не очень хорошо, его поведение выглядело если не сказать страшно, то уж точно странно. Мы с Яхой как раз выполняли тогда директорские обязанности, и смешно нам совсем не было. Люди, которые любили наше творчество и считали группу по-настоящему культовой, с извинениями отказывались сотрудничать с нами. Именно из-за безумного поведения Горшка. Мы пытались сказать ему, что если уж он не помогает в организации процесса, то пусть хотя бы не мешает. Ответ был всегда один: «Да ладно, это панк-рок!» Возразить мне было нечего. Ведь мы делали одно дело и были одной семьей.

Однажды мы с моей горячо любимой женой Инной сидели дома, курили и пересматривали The Great Rock 'n' Roll Swindle («Большое рок-н-рольное надувательство»). И мне пришла в голову потрясающая мысль. Панк-рок – это, прежде всего, свобода, и замыкаться в рамках какого-то определенного стиля просто глупо. Тем более что у нас с Горшком было свое, отличное от общепринятого представление о панк-музыке. Для нас и Blondie и Slayer были в одинаковой мере панк-роком. И вот я подумал, не взять ли на сцену девушку с красивой фигурой. Чтобы она, по контрасту с нами, привлекала внимание зрителей на концертах. Инка предложила просто позвать танцовщицу, но этот вариант я сразу забраковал. Просто так «торговать» красотой на сцене – это попса. Нужно было, что бы девушка что-то на сцене делала, и чтобы именно это было ее главным занятием. А то, что у нее красивая фигура, зритель должен был заметить сам. Ну, вроде как на самом деле всем просто приятно смотреть на ее, но поскольку красота как объект не может быть предметом торга, то все делают вид, что слушают игру. Вот если бы Ванесса Мэй была не такая красивая и на 30 лет старше, то много бы она с концертами наездила?

Премия Fuzz, 2000 год. Фото М. Лапис

Я позвонил Горшку и предложил взять в группу красивую девушку, играющую на трубе. Он был рад меня слышать и сообщил мне две вещи. Во-первых, что идея офигенная, он и сам об этом давно думал, только все забывал сказать (это был его обычный ход). И, во-вторых, какая на хрен девушка? Нужно найти парня панковского вида, причем с ирокезом.

Я его убеждал, что панков у нас на сцене хватает, а красивых девушек нет. А он мне: предаешь наши идеалы. А я ему, мол, вертел я на детородном органе идеалы, которые ограничивают меня в творчестве. А он мне, ты, мол, не понимаешь, панк с ирокезом и трубой – это круто!

Короче, Горшок меня переспорил, за ним осталось последнее слово.

А за мной – дело. Правда, девушку я нашел не с трубой, с тромбоном. Но дальше разговоров по телефону дело не пошло. Тогда Инка мне говорит: вы же только что со скрипками писались, возьмите скрипку, это тоже необычный инструмент! Я подумал и согласился, это было достаточно ново, до этого никто из наших знакомых панк-рок со скрипкой не играл.

Маша, 2000 год. Фото М. Лапис

На очередной репетиции я предложил это Яхе, и он с энтузиазмом подхватил эту идею, ибо от горшковского угара тоже слегка устал. Пор поддержал тему, вызвался позвонить нашим скрипачкам и спросил Яху:

– А какую возьмем? Надо же прослушивание устроить.

– Ты чо, дурак? Какое прослушивание? Возьмем ту, которая посимпотнее! Мы ж не играть ее зовем, а для шоу.

Позвали Машу. Поставили задачу. Купили звукосниматель «Фишман» на скрипку, и Маша стала ходить на репетиции. Помню, больше всего она жаловалась на то, что у нас половина песен в тональности до диез, а она по целым нотам играть привыкла. Поначалу зрители приняли ее довольно настороженно. Бытовало мнение, что Машина роль на сцене очень нехитрая, в куплете «пень-пень» играть, а в припеве – голосовую мелодию, ну и проигрыш гитарный дублировать. Мне даже пришлось выступить с заявлением в духе «Не бухтеть!» Со временем Маша втянулась и даже стала «официальным» членом группы. А напоследок расскажу смешную историю.

Как только мы взяли Машу в группу, я сказал Пору и Яхе (дело было на репетиционной точке на Васильевском):

– Так! Давайте только сразу договоримся. Никаких романтических отношений с Машей.

Любые романтические отношения рано или поздно надоедят, а сколько времени уже будет потрачено на обучение и репетиции? Опять новую брать и учить?

Короче, дали мы друг другу суровое мужское слово. Но Маша-то призналась мне позже, что шла она в нашу тусу с конкретной романтической целью, а о том, что ей такая музыка нравится, свистела. А мы ей дали скрипку и сказали: «Играй!» Словом, обманули ее ожидания.

Вот только с Гордеевым, который пришел позже, мы не догадались ни о чем таком договориться. Глядишь, и проблем в будущем было бы поменьше.

Пристало время рассказать вам об этапе нашей жизни под названием «Ели мясо мужики». Сначала хотел рассказать просто: факты перечислить – песня, клип, концертник. Три дня переписывал. В итоге понял, что это целая эпоха. Странно, что я на это раньше не обращал внимание. Начну издалека.

Это было в те времена, когда все люди были зайцами… Тьфу, это было во времена «Акустического альбома». Вообще-то у читателя могло сложиться впечатление, что тогда Горшок не особенно участвовал в жизни группы. Это, конечно, не так. Во-первых, мы с ним общались и помимо музыкальных дел. Во-вторых, времена «Акустического альбома» – это довольно длинный промежуток времени. Напомню, сначала мы придумали концепцию, потом переделывали песни, потом записывали, потом альбом почти год валялся без дела, потом, потом… И если в самом «Акустическом» всю музыку написал Князь (за исключением «Утреннего рассвета» Горшка и моего «Мотоцикла»), то это не значит, что Горшок отлынивал. Нет, мы продолжали репетировать, творить и веселиться. Довольно плотно и с присущим нам отрывом и безбашенностью.