В то время как большая часть броненосцев и крейсеров изрядно повоевавшего Российского Императорского Флота, находились в ремонте, занимались прерыванием торговли, или охраняли покой своих военно-морских баз, изредка выходя в разведку, в дело вступили менее грозные, но применяемые исключительно на своем месте вымпелы. Так уже спустя три дня после сражения броненосных эскадр к устью Ялу в полном составе ушел 2-й дивизион канонерских лодок, куда были включены все плоскодонные представители этого класса кораблей, имеющиеся у России на театре боевых действий.

Благодаря своей относительно невеликой осадке они вполне могли уклониться от возможных атак японских крейсеров, просто поднявшись вверх по реке, куда путь глубоко сидящим кораблям был заказан. А со всеми японскими одноклассниками, что могли последовать за ними, они имели весьма неплохие шансы расправиться собственными силами, пусть и поднапрягшись. Из полутора десятков канонерских лодок японского флота, лишь бывший китайский «Пинъюань», да, пожалуй, троица типа «Майя» могли на равных тягаться далеко не с самыми сильными канонерками 2-го дивизиона. Остальным же не советовалось сталкиваться в бою с русскими одноклассниками вовсе. Особенно это касалось полудюжины опять же трофейных «алфавитных» канонерок, которые еще 10 лет назад имели околонулевую боевую ценность. Учитывая же тот факт, что японцы не озаботились их перевооружением, первое же боевое столкновение с любым русским кораблем грозило для них стать последним — ни отбиться, ни убежать, у этих старичков не имелось ни малейшего шанса. Причем всем им, сперва, еще требовалось удачно преодолеть те минные поля, что собирались выставить в устье Ялу аж с двух минных транспортов.

Не были забыты и пограничники. Но если бывшие минные крейсера и эсминцы Макаров оставил для охраны акватории залива Талиенван, то вся пятерка куда более крупных крейсеров убыла к западному побережью Корейского полуострова для ведения разведки и атак на японские транспорты, буде таковые встретятся на пути. Естественно, у них не было нужды то и дело крейсировать с севера на юг и обратно вдоль всей протяженности корейского побережья. Вполне достаточным виделось контролировать пять — шесть мест, где японцы имели возможность высаживать довольно крупные силы или организовывать выгрузку провианта для своей армии. Кстати, именно от них и была получена информация о нахождении в Чемульпо сильно поврежденного японского броненосца. Но самим разобраться с ним не было никакой возможности, потому поделившись данными с командующим флотом, пограничники продолжили свой «обход».

Все же не только в японском генеральном штабе готовились к этой войне. В России тоже нашлись умные люди, что задались вопросом переброски потенциальным противником огромного количества живой силы по не предназначенной для этого местности. Война, как ни крути, обещала начаться скоро, а строительство железных дорог в Корее, на которые могла бы опереться японская армия, шло, ни шатко, ни валко. Собственно, единственная действующая железная дорога, что вела от Чемульпо к Сеулу, мало чем могла поспособствовать в плане доставки войск на север Кореи. А из четырех с половиной сотен километров железнодорожного пути, что мог бы соединить Сеул с Пусаном и тем самым снять потребность в использовании Чемульпо, к началу войны было уложено менее трети. Дорога же, что планировалось проложить к Ялу, и вовсе не была начата строительством, поскольку сами же японцы сделали все возможное, чтобы помешать ее воздвижению французской компанией, получившей соответственную концессию. Вот и выходило, что без организации трех-четырех промежуточных прибрежных баз снабжения, откуда продвигающимся на север войскам могли доставлять провиант, время в пути могло растянуться на месяцы, поскольку в ином случае огромное количество ресурсов требовалось бы выделять на нужды интендантов. И чем дальше от центров снабжения уходили бы японские войска, тем меньшее количество той же еды доходило бы непосредственно до солдат, оседая в желудках служащих тыловых частей и целой армии носильщиков. А без последних действовать в условиях корейского бездорожья, нечего было и мечтать. И поскольку японцы однажды уже проходили этот путь, они прекрасно знали всю бесперспективность применения армейских фургонов. Только небольшие легкие одноосные повозки, сотни вьючных животных и многие тысячи носильщиков были способны обеспечивать хотя бы минимальные потребности армии, которой требовалось преодолеть чуть более двухсот пятидесяти километров пути. Всего-то десять дневных переходов в складывающихся условиях обещали растянуться на целые месяцы, большую часть времени которых войскам предстояло бы сидеть на месте у очередного корейского города, в ожидании достаточного заполнения устраиваемого у его стен магазина, да строительство переправ через многочисленные реки, где мостов не имелось вовсе.

Именно по этой причине каждой дивизии полагалось иметь в штате аж шесть тысяч носильщиков, не считая местного населения, что было возможно нанять в тех же целях. Но даже так дивизия могла совершить не более шести дневных переходов, прежде чем подошли бы к концу абсолютно все съестные припасы, восполнить которые на местах за счет покупки у местного населения, никто не надеялся. Вот для пополнения этих самых припасов и требовался контроль над Желтым морем, чтобы иметь возможность создавать склады в удобных бухтах по пути следования армии. И таковая попытка была предпринята уже в начале марта.

Но тут свое веское слово сказали русские пограничные крейсера. Новенький «Полярный лис» не посрамил своего героического имени и первым из всей 1-й бригады пограничных крейсеров сумел обнаружить небольшой японский конвой, как раз везший запасы риса, рыбы и бобов для 1-й армии. А также сотни лошадей для доставки всего этого от побережья к пути продвижения основных сил.

К сожалению, четверка небольших пароходов шли не в гордом одиночестве, а под прикрытием пары японских безбронных крейсеров, которым, по-видимому, и предстояло впоследствии охранять бухту в течение всего времени разгрузки. Что «Цукуси», что «Такао», являлись уже довольно пожилыми кораблями и не могли похвастать, ни достойным вооружением, ни хорошей скоростью. Вдвоем они еще могли бы противостоять на равных одинокому крейсеру 2-го ранга русских, что как раз шныряли по всему Желтому морю, но при встрече с более грозным противником все, что им оставалось — погибнуть с честью. На их счастье, «Полярный лис» обладал куда более скромной броней и вооружением, нежели «Новики», отчего и лезть на такую охрану для флагмана пограничных крейсеров было гиблым делом. Не для того он проектировался и строился, чтобы тягаться в артиллерийской дуэли с вражескими крейсерами, пусть и столь небольшими. Ведение разведки, патрулирование, да охота на миноносные корабли — вот что являлось его стезей. Что капитан 2-го ранга Конкевич, Александр Егорович, командовавший «Полярным лисом» и выполнял на совесть. Вместо того, чтобы ввязываться в бой, он проследил за японцами до самого Цинампо, откуда по реке вполне можно было добраться до Пеньянга, после чего посчитал свой долг исполненным. Все равно за один единственный день японцы никак не могли полностью разгрузиться, учитывая скромные возможности порта, открытого для иностранной торговли лишь в 1897 году. Правда, его акватория являлась весьма протяженной и удобной, позволяя одновременно находиться на рейде не менее сотни судов. Причем, не каким-нибудь рыбацким шхунам, а океанским стальным пароходам. Для японцев вообще куда более предпочтительно было использовать для высадки основных сил именно этот корейский порт, нежели Чемульпо. Но в начале войны тем требовалось взять под контроль Сеул, а нынче уже никто не собирался давать противнику возможность облегчить себе жизнь.