– Вспомнила, вернее средства не бывает – моча маленького мальчика! Сенулик! – закричала она и убежала ловить внука.

Через пару минут внук был пойман и вместе с рулем, который он не выпускал из рук, посажен на горшок. Сенулик просидел минут тридцать, но безрезультатно. Бабушка отругала внука, посмотрела на часы, которые показывали без четверти одиннадцать, схватила баночку и куда-то убежала. Вернувшись, она ворвалась в комнату сына и гордо воскликнула:

– Вот, обегала весь подъезд! Внук Ашхен с первого этажа пописал, намажься, Погосик-джан, намажься, сынок! Здесь мало, но тебе хватит, а ей, – она фыркнула и посмотрела на Аннушку, – необязательно, нечего было приличной женщине в купальнике шастать.

– А мне и не надо, – ухмыльнулась Аннушка.

Почувствовав, что спорить с родительницей бесполезно, Петр взял баночку и пошел в ванную комнату. Через некоторое время он вышел и гордо сообщил:

– Намазался, уже лучше.

– Вот и хорошо, хорошо, сынок. Я завтра утром еще сбегаю, я договорилась с Ашхен.

– Папа, ты что, на самом деле это сделал? – прошептала Арусяк, когда бабушка скрылась на кухне.

– Нет, конечно, только ты бабушке не говори, не отстанет ведь.

В дверь позвонили. На пороге стояла женщина преклонных лет с баночкой в руках.

– Внук еще пописал, – сказала она, протянула Арусяк банку и скрылась.

– И что мне теперь с этим делать? – поморщилась Арусяк.

– Отнеси матери, пусть намажется. Пусть она и не чтит наших законов, все равно ведь человек, жалко ее, – буркнула Арусяк-старшая и ушла спать.

– Вылей немедленно! Господи, за что мне такое наказание? – застонала Аннушка, когда дочь сунула ей банку под нос.

– Да ну вас всех, – отмахнулась Арусяк и пошла в спальню.

Тетка Офелия сидела за столом и делала очередной набросок Арарата.

– Я знаю, почему мое астральное тело не отделяется.

– Почему? – поинтересовалась Арусяк.

– Потому что ему мешает твое астральное тело. Надо находиться в комнате одной, тогда все получится, – ответила тетка, продолжая вырисовывать контур горы.

– Так что мне теперь делать? – поинтересовалась Арусяк, испугавшись, что тетка выселит ее из комнаты и отправит слушать бабушкины нравоучения и храп.

– Ничего, я пока не буду практиковать, а там посмотрим. Ты ведь скоро замуж выйдешь, переедешь.

Услышав слово «замуж», Арусяк сникла. В голове ее стали мелькать образы, по сравнению с которыми теткин «Хаос» и бабка с антеннами на голове были просто воплощение добра и света. Арусяк представилось, что в центре огромного зала восседала на троне королева-мать Вардитер Александровна в пурпурной мантии с горностаевой оторочкой. По правую сторону сидел ее любимый внук Вачаган и ковырялся пинцетом в каких-то кишках, по левую – восседал Сурик, который просто глазел по сторонам. Вокруг троицы носилась Карина с пылесосом за плечами, кастрюлей в одной руке, сковородкой в другой и стиральной машинкой во чреве. Она то и дело вытирала пот со лба и с грустью смотрела на Арусяк, которая бегала за ней следом и прямо на ходу производила на свет армянских младенцев. На заднем фоне стоял Петр и крутил ручку печатного станка, из-под которого вылезали новенькие хрустящие доллары, по конвейеру поступавшие к трону королевы. Королева брала купюры, мяла их скрюченными старушечьими пальцами, нюхала и вещала зычным голосом: «Это на колбасу, это на мясо, а это припрячу, мало ли что завтра случится». «Случится сегодня! Петя, хорош лоботрясов кормить! – крикнула появившаяся на горизонте Аннушка. – Забирай дочь. Хочешь домой, Арусяк?» «Хочу домой!» – отчаянно крикнула Арусяк и бросилась в объятия матери.

Оказалось, что она произнесла это вслух.

– Так уезжай, я же вижу, что тебе у нас не нравится, – ответила Офелия.

– А, что? – Арусяк очнулась и посмотрела на тетку. – Да, поеду, поеду, вот паспорт украду и поеду.

– Могу помочь, – предложила Офелия.

– Хорошо, – ответила Арусяк и взглянула на набросок, который рисовала тетка.

На горе Арарат стоял мужчина средних лет и играл на дудуке.

– Ой, это ведь Ованес, – улыбнулась Арусяк.

– Никакой это не Ованес, глупости это, давай уже спать, – вздохнула тетка и отложила рисунок.

Новый день принес новые заботы и неприятности. Сенулик плюнул с балкона на лысину лиазору Гарнику, и тот не замедлил явиться и закатить скандал. Гарник стоял на пороге, грозился сдать Сенулика в милицию и требовал моральной компенсации.

– В Америке за такое вас бы оштрафовали на миллион долларов, я сам в газете читал.

– У меня нет миллиона долларов, ступай себе с богом. Я же не жаловалась, когда ты комбикорм воровал с завода, а могла бы, – махнула рукой бабка Арусяк.

– А для кого я его воровал, а? Кто его у меня покупал? Ты же и покупала, в деревню брату отправляла, так что сядем вместе, – возразил Гарник. – А вообще я к Арусяк пришел, она мне письмо должна отдать.

– Вот оно, – сказала Арусяк, выходя из комнаты, и протянула Гарнику листок.

Гарник внимательно изучил его, как будто мог что-то разобрать по-русски, нахмурил лоб и цокнул языком:

– Короткое получилось, у меня длиннее было. Небось, что-то не написала, да?

– Все она написала, просто в русском языке слова короче, поэтому и получилось так, – вмешалась в разговор Офелия и выпроводила Гарника.

– Я еще приду, когда мне ответ пришлют, будешь переводить, – пригрозил он, садясь в лифт.

– Погоди, я с тобой спущусь, – спохватилась Арусяк-старшая и вскочила в лифт. Судя по тому, что к груди бабушка прижимала литровую банку, она отправилась на первый этаж за народным средством, которое лечит от ожогов.

Гамлет с Рузанной быстро позавтракали и стали собираться в цех. Из своей комнаты, пошатываясь, вылез Петр.

– Ну как? – спросила Арусяк.

– Уже легче, намного легче. Аннушка меня на ночь кремом намазала, – сообщил он, потягиваясь.

– А бабушка за народным средством пошла, – хихикнула Арусяк.

– Делать ей нечего, – разозлился Петр, но было поздно: заботливая старушка влетела на кухню как метеор и всучила сыну банку, на донышке которой плескалась желтоватая жидкость. Сын молча кивнул и пошел в ванную комнату.

– Вот видишь, уже ходит, уже не такой красный, значит, помогает средство-то, помогает. Мама плохого не посоветует, – довольно сказала бабушка и села пить кофе.

В это же самое время на другом конце города большая любительница поспать Вардитер Александровна продрала заспанные очи, попилила с полчаса невестку и пошла терзать сына.

– Пусть сегодня Вачаган погуляет с Арусяк, – сказала она, потягиваясь.