стен, взмывал почти под самый потолок, ловко используя ножные ускорители — Франц знал, что лишь самые опытные пилоты рискуют задействовать их в бою, и никто не делает этого во время схватки в помещении. Его кулаки и ноги были стремительны, они наносили ответные удары Димахеру и Скиссору, заставляя их броню разлетаться обломками.

Скиссор потерял щит на правой руке после серии быстрых ударов руками, что обрушил на него Богоборец. Щит пошёл трещинами и Францу пришлось дать команду вычислителю робота на сброс пришедшей в негодность детали. В роторной пушке Димахера закончились патроны, однако действия Страцки дали свои результаты. Двадцамиллиметровые снаряды отлетали от брони Богоборца как горох от стены, и вице-вахмистр вместо того, чтобы продолжать бесполезные попытки пробить её, обрушился на роботов сопровождения. Именно тогда, Скиссору и разбили щит — Франц отступал под градом ударов, а тяжёлая клешня левой руки была слишком медлительна для такого противника. Он успевал только отмахиваться ею, но Богоборец с какой-то почти издевательской ловкостью уходил от ударов.

Франц вообще едва поспевал за уровнем реакции собственного робота — боевой коктейль в его крови исчерпал себя, и оставалось последнее средство. То самое, что он дал второму лейтенанту, и был это вовсе не панцершоколад[1], за который он получил от командира в той деревне. Но пока Франц не решался надеть респиратор и вдохнуть дозу этого самого сильного из вышедших из лабораторий Солярианской империи боевого наркотика. Слишком уж дорого обходится его употребление.

Экран Скиссора зарябил после очередного попадания — по вспомогательным побежали строчки, сообщающие о повреждениях. Франц встряхнулся и вместо того, чтобы отступать, бросился в контратаку. Слева его поддержал Димахер, выпустивший короткие когти на правой руке — теперь блок стволов его роторной пушки, вращаясь вхолостую вполне мог нанести врагу ощутимый урон.

К схватке присоединился Гопломах, тесня Богоборца своими щитами, лишая того главного преимущества — маневренности, ведь когда на тебя наседает боевая машина с парой щитов высотой по десять метров и весом больше тонны каждый, уклоняться от вражеских атак становится сложновато. Даже такому невероятно быстрому роботу, как Богоборец. В этот момент Франц поверил в возможность победы — с тремя роботами рыцарского класса не справиться никому.

Вот только соляриане допустили классическую ошибку бойцов, обладающих более развитой технологией и прошедших лучшую подготовку, чем их враги. Они, даже обычно рассудительный Страцки, недооценили противника.

Монтилья поразился тому с какой лёгкостью один солярианский робот разделался с ним и его напарником. Казалось ещё минуту назад они азартно кромсают цепными мечами щиты неуклюжего Гопломаха, а тот и не пытается особо сопротивляться — только закрывается от сыплющихся на него атак, и вот уже Димахер с разворачивается к ним, с издевательской лёгкостью срезая Крестоносца Агирре — тот не успел даже развернуться в сторону опасности. Димахер двигался слишком быстро. Его роторная пушка зажужжала, выплюнув длинную очередь снарядов, прошивших броню Крестоносца. От кабины робота остались лишь исходящие жирным дымом сгоревшей электроники обломки. На экране командирской машины Монтильи погас значок напарника.

Однако бесславная смерть дала самому капитану шанс. Он отступил назад, одновременно разворачивая робота в поясе, чтобы подставить под следующую очередь лобовую броню. И Димахер не разочаровал его — двадцатимиллиметровые снаряды вскрыли её, будто она была бумажной. По экранам побежала рябь, прицел спаренной пушки левой руки уплыл куда-то в сторону, сообщения о многочисленных повреждениях посыпались одно за другим. Паладин Монтильи шагнул, покачнувшись, будто пьяный, ему хватило одного сильно толчка от Гопломаха, чтобы повалиться на пол рядом с Крестоносцем покойника Агирре. Экраны погасли, и Монтилья оказался в темноте, запертый в парализованном роботе.

Он прижался спиной к спинке не слишком комфортного кресла, сидеть из-за того, что Паладин лежал на боку, было совсем неудобно. Пока ему оставалось только ждать — ведь его боевой робот был далеко не простой моделью, хотя с виду не отличался от других машин того же класса. Инженеры, говорящие с заметным шеватским акцентом, улучшили пускай и не все, но многие боевые машины пиратов. Откуда они взялись в Волчьем логове, Монтилья даже гадать не хотел, но отчего-то был уверен, что тут не обошлось без Сигурда Йарро. Бывший телохранитель наследника престола был очень непрост, и в его тайны лучше нос не совать.

Прошла, наверное, самая долгая минута в жизни Монтильи, прежде чем экраны загорелись вновь. Паладин медленно, но верно оживал. Строчки на информационном экране сообщали о выходе из строя мотора цепного меча правой руки, о нарушении калибровки прицела спаренной пушки. Лобовая броня превратилась в настоящее решето, кабину уже ничего не защищало. Но Монтилье и не нужна была защита — он видел гибель Симбакки, и сам не собирался пережить этот штурм. Как и покойный капитан абордажников, семьёй Монтилья обременён не был, и дрался с полной отдачей, не думая об эвакуации. Это был его последний бой.

Он рывком поднял Паладина на ноги — машину всё ещё вело, снаряды роторной пушки угодили во многие важные узлы, но всё это не имело значения. Шатающейся походкой он сделал пару шагов, напоминая пьяницу — правда пьяницу ростом в дюжину шарлей и весом два десятка канов. Стоявший ближе всех к нему Гопломах обернулся, вскинул один из своих щитов, которыми только что теснил Богоборца. Паладин сделал ложный выпад цепным мечом, Монтилья несколько раз с силой нажал на гашетку, запускающую его мотор. Тот взрыкнул, зубья дёрнулись, заставив врага рефлекторно закрыться от оружия ближнего боя. Но бесполезный цепной меч лишь бессильно скользнул по щиту, когда Паладин навалился на Гопломаха. И в этот момент Бройер понял, что угодил в ловушку.

Его робот и близко не был омниботом, однако он прошёл за его рычагами столько схваток, что давно уже стал чувствовать машину как собственное тело. И сейчас Бройер ощущал как в живот Гопломаху упираются стволы спаренной пушки Паладина. Два раза по два выстрела в упор превратили броню Гопломаха в обломки. На большее Паладина после экстренного перезапуска не хватило, но роботу Бройера оказалось довольного и этого. Обе боевые машины повалились на пол, исходя дымом, словно кровью из ран.

В этот момент Франц понял, что удача отвернулась от них окончательно. Грёбанный пиратский робот сумел уделать Гопломаха, и они со Страцки лишились преимущества, что давали его десятиметровые щиты. Когда же отчётливо звякнул грузовой лифт, поднявшийся неизвестно из каких глубин, и оттуда вышли ещё два вражеских робота, причём явно не серийных, Франц стиснул зубы — что ему ещё оставалось. Он рывком надел на лицо респиратор, открыл