Обнаженная незнакомка, только лежавшая перед ним женщина не была незнакомкой.

Постарайся не вспоминать, сказал он себе. Но он знал ее тело, любил и ласкал каждый его дюйм. Он должен заставить себя забыть, чтобы совершить действие. Теперь на карте стояла его жизнь. Если он убьет женщину, то вернется в дело, получит возможность заниматься тем, чем занимался раньше, снова сможет выполнять свое убийственное дело с рассчитанной точностью, совершать свой систематический обмен с порядком. Ньюлэнд снова примет эту новую инициацию. Ему хотелось в это верить. Об этом ему сказал Лео Педдль. Ему не хотелось верить в то, что он знал точно: что следующей жертвой будет он сам. Надежда — величайший лжец, когда-либо существовавший на свете, и самый жестокий преследователь.

Женщина в сиреневом платье смотрела из-за объектива камеры.

— Давай начинай, — сказала она, ее британский акцент прозвучал неуместно.

Небесный Конь посмотрел на нее. Она была одета безупречно, волосы высоко подняты, на ней толстое плетеное колье из золота и такой же браслет. Он знал, что ее зовут Винсер, она англичанка, он часто слышал, как Ньюлэнд шутил на ее счет. Винсер была лесбиянка, которая получала огромное удовольствие от расчленения женщин, вырезала их вульвы и хранила в банках.

Педдль размахнулся ручкой от метлы и ударил Коня по боку. Он не обратил внимания на удар, только замер на мгновение, потом опустил нож к телу, которому суждено было быть разрезанным на части, телу, теплому и знакомому на ощупь. Он посмотрел на женственные губы, наклоняясь ниже, видя, как они шевелятся, потому что она начала приходить в себя после наркотика, дернулось обнаженное плечо, пальцы зашевелились за спиной. Потом низкий, непонимающий стон донесся из глубины горла женщины, горла Алексис, сказал он себе.

— Разбуди-ка ее ножичком, — злобно приказала Шон Винсер.

Небесный Конь услышал еще один стон и похолодел. Палка ударила его по спине, но больно не было. От удара он внутренне стал только еще крепче.

Губы, только губы виднелись из-под черного капюшона, медленно высовывался вялый язык, чтобы смочить мелкие трещинки. Потом раздался тихий стон, такой тихий, что только Небесный Конь смог его услышать, потому что это было его имя, его новое имя, Скайлер. Он опустил лезвие к груди женщины.

— Музыку, — сказала Винсер, показывая на стереосистему в углу.

Педдль подошел и нажал кнопку, не спуская глаз с Небесного Коня, держа в одной руке палку.

Гипнотический звук песнопений наполнил комнату, и свет стал ярче, из-за чего тело на кровати казалось еще белее, живот мягче, груди тверже и прелестнее. Он целовал эти груди, а теперь в ярком свете кровь на них станет такой же яркой. Он посмотрел на ее губы, потом на нож и почувствовал, как возбуждается, ожесточается, в нем появляется желание ударить, войти силой, рассечь, расчленить, разрушить. Он молниеносно развернулся в сторону Педдля, но громилы там не было. Мысленно Небесному Коню представлялось, что Педдль близко, он чувствовал его присутствие, но разум обманул его, заставил совершить ошибку.

Винсер вышла из-за камеры, подняла обрез двуствольного ружья. Конь замер по ее команде. Он повернулся и увидел, что Педдль стоит у стереосистемы и ухмыляется. Потом он направился к Коню, но его остановила Винсер, крикнув:

— Стоять!

— К черту тебя, Винсер, — проворчал громила.

— Заткнись! — рявкнула женщина, направляя обрез на Небесного Коня. — Займись девкой. Живо!

Педдль выхватил нож из руки Коня и оттолкнул его.

— Ты ошибся, — бросил он, поворачиваясь к кровати и видя, как оживает тело в ярком свете, такое белое, пробудившееся.

Он снял серые тренировочные штаны и стал на колени рядом со связанной женщиной, перевернул ее и протянул острие ножа к округлой полноте ее ягодиц.

В этот миг несколько человек в черном, в шлемах, с оружием в руках ворвались в квартиру и через миг заполнили комнату. Винсер, с виду растерянная, направила обрез на камеру и выстрелила. Тут же на нее обрушился град автоматного огня, отшвырнувший ее тело, ни единая пуля не сбилась с пути, все попали в ее грудь рядом с сердцем, проделав в ней одну кровавую, рваную дыру. Педдль не двинулся с места, подняв дрожащие руки над головой, штаны спущены на лодыжки, по ногам стекает моча.

Небесный Конь задумался, не зная, как его воспримут: как преступника или жертву. Он ждал со сложенными на груди руками, раскрыв ладони, и потом вдруг понял, как все обернется для него, понял, как только спецназовцы развязали Алексис и она крикнула его имя, подбежала к нему и бросилась на шею.

«Меня спасла нью-йоркская полиция», — подумал Небесный Конь. Алексис рыдала на его плече и крепко прижималась к нему. Как удачно вышло.

На машине не было опознавательных знаков, но Стэн Ньюлэнд не сомневался, что это полицейская машина. Он заметил ее в зеркале заднего вида — большой капот коричневого «форда-меркури», одинокий человек за рулем, смутно знакомое лицо в тени. Он перевел взгляд с зеркала на дорогу, потом снова на отражение, на повороте лицо вышло из тени и осветилось. Все стало ясно. Опять этот Кроу!

Взяв лежавший рядом на сиденье мобильный телефон, Ньюлэнд стал набирать номер, но цифры не подсвечивались. Телефон не работал. Кто-то в него залезал. Ньюлэнд бросил телефон на пол, огляделся вокруг и определил, что он всего лишь в нескольких кварталах от склада Грэма. Свернув на Ист-Квин-стрит, он поехал на юг вдоль Коксвелл-стрит. Потом он еще раз посмотрел в зеркало заднего вида и увидел, что коричневая машина по-прежнему держится позади. Пора остановиться, сказал он себе, иначе он приведет Кроу прямо в логово. Ньюлэнд остановил машину, и его подозрения подтвердились, потому что «форд» остановился сразу за ним.

— Отлично, — пробормотал он, глядя, как Кроу выходит из машины. — Травля со стороны полиции.

Ньюлэнд нажал кнопку, опускавшую стекло, и слушал, как оно жужжит, впуская в машину морозный полуденный воздух. Он терпеливо ждал, пока человек из «форда» подойдет ближе и задаст свои вопросы.

— Предъявите, пожалуйста, ваши права и регистрацию.

— Кажется, нарушения правил дорожного движения не входят в сферу вашей компетенции, детектив Кроу. Поправьте меня, если я ошибаюсь.

— Водительские права, регистрацию, — без выражения повторил Кроу.

— Ну конечно. Как вам угодно. — Ньюлэнд залез в бардачок и почувствовал внезапность холодной стали, прижатой к его виску.

— Спокойно, — сказал Кроу, сильнее вжимая дуло в кожу Ньюлэнда.

Ньюлэнд попытался посмотреть влево. Он увидел пистолет и державшие его руки в черных перчатках, потом осторожно двинулся, чтобы открыть бардачок и достать маленький кожаный бумажник, в котором лежали необходимые документы, стараясь не показать 45-миллиметрового револьвера, засунутого в глубину бардачка под буклеты.