– Он упал с лестницы. Видите, как накренились перила. Он подымался на чердак – и вот такое несчастье.

Вся команда подошла к старику, а старший присел на корточки. Некоторое время он смотрел на лежащего, щупал пульс, потом поднес ко рту маленькое зеркало. Наконец, старший поднялся на ноги и сказал:

– К сожалению, мы опоздали. Можем только констатировать смерть. Тело заберем с собой, чтобы установить причину смерти.

Макс вмешался:

– Думаю, обойдемся без этого. Я вызвал полицию, и они решат, что делать с телом.

Пока дожидались приезда Брунса, старший, обращаясь к Максу, спросил:

– Кем вы приходитесь погибшему?

– Я частный детектив Макс Вундерлих и нахожусь здесь в связи с выполнением своих обязанностей, а это моя помощница.

– Так погибший преступник?

Макс вздрогнул. Формально все выглядело так, но назвать старика Шмелева преступником он не мог.

– Скорее жертва непредвиденных обстоятельств.

Молодому медику было все равно, он замолчал и отошел в сторону. В это время в холл вошел инспектор Брунс и сразу направился к Максу.

– Так что здесь, частный детектив?

– Медицина бессильна, господин инспектор, – поникшим голосом ответил Макс.

Брунс подошел к телу, потом посмотрел вверх, присвистнул и сказал:

– Как же это он спикировал, частный детектив?

На душе у сыщика скребли кошки. Первый день засады прошел по непредвиденному сценарию. Он посмотрел на инспектора и уныло сказал:

– Господин инспектор, давайте обсудим это позже. Тем более, что нам есть, о чем поговорить. Молодые люди из службы спасения не могут ждать. Они хотят забрать тело.

Инспектор сразу же взял дело в собственные руки. Командным голосом сказал:

– Господа, я забираю тело для нашей экспертизы. Безусловно, вы получите от меня необходимые бумаги. Правда, ничего не имел бы против, если бы вы погрузили тело в ваш автомобиль и отвезли туда, куда я вам покажу. Я приехал на личном автомобиле и не хотел бы терять время на вызов наших людей.

Медики не возражали и погрузили тело несчастного старика на носилки. Потом старший сказал:

– Господин инспектор, мы ждем вас возле нашего автомобиля.

– Хорошо, господа. Я буду буквально через пару минут, – потом инспектор Брунс повернулся к Максу. – А с вами, частный детектив, мы встретимся завтра в моем кабинете. Надеюсь, вы не против?

***

Кузьма Спицын, постоянно озираясь по сторонам, шел к дому на Дорнкрацштрассе. Уже несколько раз он побывал в этом проклятом доме, где дрожа и пугаясь собственной тени, искал нечто, ради чего он прибыл в эту чужую страну. Прабабка Аграфена когда-то назвала единственный предмет из коллекции прадеда Севрюгина. И этот предмет не попадался Кузьме Спицыну. Более того, ему еще не удалось отыскать ничего, что напоминало бы старинное изящное ювелирное изделие или нечто в этом роде, о чем Кузьма не имел ни малейшего представления.

Он еще издалека разглядел, что напротив дома стоит автомобиль, а рядом с ним еще один большой. Кузьма сбавил темп и прижался к забору. К большому автомобилю какие-то люди подкатили носилки с лежащим на них телом. Потом в другой автомобиль сел полицейский, и колонна убыла в неизвестном направлении. Кузьма хотел сразу бежать, куда глаза глядят, но ноги словно приросли к тротуару. Потом из калитки вышли двое, и Кузьма понял, что это мужчина и женщина. Они пошли по улице в противоположную от Кузьмы сторону. В какой-то момент слабый свет уличного фонаря осветил профиль женщины, и Кузьме показалось, что он ее однажды уже видел.

Кузьма некоторое время размышлял, не войти ли ему еще раз в этот дом. Потом он подумал, что все, что он только что видел, неспроста. Можно вляпаться в неприятную историю. Придется, пожалуй, похоронить надежду на приемлемый исход. А ведь яблоко от яблони… Но как же добраться до Москвы? Ноги, не спрашивая, понесли Кузьму подальше от этого злополучного дома…

29

Инспектор Брунс сидел в своем кабинете в любимом поворотном кресле; в правой руке инспектор держал карандаш, которым непрерывно постукивал по крышке стола. Так Брунс делал всегда, когда его голова была занята глубокой мыслительной деятельностью. Взгляд инспектора Брунса был устремлен на сидящих перед ним сыщика Вундерлиха и его помощницу, но знающие Брунса люди с уверенностью могли бы утверждать, что в данный момент инспектор никого не видит. Взгляд его был пустым и ничего не выражающим.

Макс только что закончил свой рассказ, который показался Брунсу почти фантастическим. Инспектор выслушал историю, почти не перебивая сыщика. Сейчас Брунс переваривал услышанное, и голова инспектора строила привычные для него интерпретации. Сыщик и помощница с беспокойством поглядывали на инспектора. Наконец, тот отбросил карандаш, взгляд его сделался более осмысленным. Брунс осторожно произнес:

– И вы хотите сказать, частный детектив, что такое возможно в наше время?

– А что здесь особенного, господин инспектор?

Голос Брунса стал возбужденным.

– Ну как же, какие-то потомки, какие-то коллекции, какие-то дневники… И заметьте, фигурантами являются в том числе граждане иностранного государства. Это уже международная преступность.

Макс легко улыбнулся.

– Заметьте, господин инспектор, что преступление совершил наш гражданин. Он убил двух человек. А иностранным фигурантам можно вменить только несанкционированное проникновение в жилище, причем один из них мертв, а другой пока что скрывается в неизвестном месте.

Брунс сделал полоборота в кресле.

– Так может быть, этот Кузьма Спицын и не появлялся в доме? А все эти следы, о которых рассказали Адамсы, оставил покойный старик Шмелев?

– Нет, господин инспектор. Перед смертью старик Шмелев сказал мне, что в доме он впервые. Вы же читали письмо Эрнеста. Старик, скорее всего, хотел как-то помочь сыну. Теперь уже никто не расскажет, как он хотел это сделать. Можно только предположить, что он рассчитывал найти что-нибудь ценное и продать это.

Брунс снова взял в руку карандаш, но сразу же отбросил его. Его глаза сузились.

– Я все же не представляю, господин Вундерлих, картину в целом. Какие причинно-следственные связи привели к столь сумбурным событиям? Они мне кажутся никак не связанными друг с другом.

Макс задумался, отыскивая в голове приемлемый для инспектора вариант. Ему самому уже казалось, что его рассказ был довольно сбивчивым, а потому непонятым до конца инспектором Брунсом. Сказал:

– Хорошо, господин инспектор. Попробую еще раз. Здесь можно выделить две независимые линии действий фигурантов: первая – московские гастролеры, вторая – местный наркоман с позднее примкнувшим к нему отцом. Обе линии действовали независимо друг от друга и в какой-то момент пересеклись. Опустим сейчас все подробности того, как мы пришли к Кузьме Спицыну. Тем более, что все это вам кажется фантастическим.