понять ее. Вечером мама садилась на диван, а Марина, устроившись рядышком, клала свою головку к ней на колени, и та, поглаживая и перебирая волосы, жалела и успокаивала дочку. В эти моменты она с ничуть не меньшей болью ощущала в своей душе все переживания Марины, и полностью разделяла их, стараясь по возможности уменьшить ее страдания.

Подавляющее большинство родителей не могут спокойно наблюдать за обидами своих чад, и сломя голову летят им на помощь, коверкая детское мировоззрение и создавая несамостоятельных капризных баловней. Мама же Марины напротив из-за своего очень мягкого и неконфликтного характера и не рассматривала вариант поговорить с учительницей, попросить ее быть поделикатней с ранимым ребенком. Не помогая дочери прямым своим вмешательством в отношения с учителем она, тем не менее, видела, что дочке необходимо найти подход к требовательному преподавателю. Она определила проблему в недостаточном прилежании Марины и объяснила, что если та будет лучше выполнять все задания и слушаться на уроках, то и агрессии со стороны преподавателя тоже не будет. Эти советы матери Марина начала активно использовать, и действительно, выполнение всех требований учителя очень скоро привело к тому, что та почти перестала ее ругать и подвергать таким мучительным для нее наказаниям. Это с детства выработало у Марины такие качества, как усердие и дисциплину. Она с почти патологическим старанием относилась к любому делу, в котором чувствовала хоть каплю своей ответственности.

В более старшем возрасте между ребятами в классе Марины резко усилилась борьба за лидерство в группе и, как это всегда бывает, сразу же появились жертвы этой борьбы. При очередном медицинском обследовании у одного ученика обнаружили вшей; в результате халатной неосторожности учителей эта информация стала общеизвестной, и одноклассники объявили мальчику настоящую травлю. Он был совершенно один, с ним абсолютно никто не общался, и среди учеников было строго оговорено, что любого, кто дотронется до него, ждет та же участь. Марина с ужасом смотрела, как каждый день совершенно безо всякой причины над бесхарактерным мальчуганом издевались его одноклассники. Мальчишки могли раскидать его учебники по школьному двору, а в портфель насыпать мусор или земли из цветочного горшка, могли выкинуть в туалет его обувь, обзывали и конечно били, всегда пинками, чтобы не дай бог не прикоснуться к нему рукой. Марине было очень больно наблюдать это; она пропускала через себя все его мучения и унижения, но не видела возможности поддержать изгоя, выразить ему свое сочувствие. Мысль о том, что она проявлением симпатии к нему может спровоцировать подобное отношение к себе, никогда не покидала Марину. Становясь подчас невольной свидетельницей издевательств над мальчиком, она боялась даже того, что он, заметив ее сочувствующий взгляд, может подойти к ней, и поэтому отворачивала голову каждый раз, когда была хоть малейшая возможность, что он посмотрит в ее сторону. Учась в такой атмосфере, воочию наблюдая до какой степени может доходить жестокость людей по отношении друг к другу, и, вместе с тем, понимая что она ни при каких обстоятельствах не сможет вынести подобных издевательств, Марина начала искать способы обезопасить себя от возможной агрессии окружающих, и очень скоро ее пытливый детский ум вывел формулу бесконфликтного общения, лучше которой не придумало еще человечество. Марина на уровне подсознания усвоила, что исключить конфликты она может, выстраивая свое взаимодействие с другими людьми таким образом, чтобы никого никогда не обижать. Она приспособилась по нескольку раз примерять каждое свое слово, каждое действие на себя и, являясь по своей натуре невероятно ранимой и восприимчивой, очень точно определяла, когда могла задеть окружающих. Чуткость, внимательность и отзывчивость к другим людям Марина развила в себе до совершенства, до такой степени, что за все двадцать пять лет ее жизни не было ни одного человека, которого бы она хоть как-то обидела или задела. Но вместе с тем страх перед любым даже самым незначительным конфликтом и стремление всячески избегать столкновений привели к тому, что Марина стала просто не способна на какие-нибудь решительные действия, оказалась совершенно не в состоянии отстаивать свои интересы в окружающем эгоистичном мире.

Зайдя в комнату и увидев, что Роман уже лежит под одеялом, приготовившись ко сну, Марина села рядом с ним, заложив под себя ноги и поставив между коленями бутылочку с жидкостью. Бутылочка была наполнена каким-то косметическим средством, которым она каждый вечер перед сном делала себе компрессы для лица. Марина открыла флакон, и комнату наполнил стойкий едкий и очень неприятный запах, похожий на ядовитую смесь серы и промышленного растворителя. Она смочила один тампон этим зловонным средством и приложила к лицу.

— Ну, рассказывай, — обратилась к мужу Марина.

— Что рассказывать? — вопросительно посмотрел на нее Роман. Когда по комнате начал распространяться отвратный запах косметического средства Марины, который у нормального человека способен был вышибить слезу, на его лице не дрогнуло ни одной мышцы, и это полное отсутствие какой-либо реакции являло собой превосходный пример всемогущества привычки — прямого следствия поразительной адаптивности и гибкости человеческого существа.

— В сильную вы сегодня аварию попали? — уточнила свой вопрос Марина.

— А-а-а! Артем человека сбил! — сенсационно произнес Роман.

— Человека сбил?! — взволнованно переспросила у него Марина. — А за столом ничего не сказал… И сильно?

— Да нет. Насколько я понял у него только с ногой что-то. Наверное, перелом.

— А как так получилось?

— Вообще по дурацки. Мужик прямо под колеса выскочил.

— В смысле? Специально бросился что ли?

— Наверное, дорогу хотел перебежать…, — пожал плечами Роман. — Артем разговаривал с врачами скорой помощи; говорит, что он пьяный в дупель был.

— И что Артему теперь будет?

— Не знаю. Вообще даже посадить могут, но это вряд ли. Мы ничего не нарушили, ехали, как положено. Мужик просто прыгнул под колеса — там ничего нельзя было сделать. Я почти уверен, что Артему ничего не будет, — сказал Роман и замолчал, но буквально через секунду вдруг оживился. — Но вот уж кто сегодня выдал, так это дядя Паша!

— Это точно, — согласилась с ним Марина. — Сколько о нем вестей не было? Полгода?

— Где-то так. Просто объявился, как ни в чем не бывал. Вот тоже дает! У него же все было: деньги, хороший бизнес, уважение. Угораздило же его связаться с этой женщиной — залез в какие-то сумасшедшие долги…

— Так он с долгами-то рассчитался?

— Не-е-ет. Там еще неизвестно что у Тамары Сергеевны происходит. Ее до сих пор кредиторы достают.

— А по закону она обязана по этим долгам расплачиваться?

— Конечно нет. Они уже были разведены, когда дядя Паша эти деньги занимал. Но ей все равно не по