точным, но кажется, что мусульмане восприняли всерьез это предложение и рассматривали его как удобный способ достижения мира. По крайней мере, так утверждает один из мусульманских хронистов, который приписывает провал этой попытки давлению, оказываемому на Жанну христианскими вождями, считавшимися слишком «нетерпимыми» и настаивавшими, чтобы она не соглашалась «отдаться мусульманину»23[408]. Христианские хронисты обладали множеством фактов, подтверждающих категорический отказ Жанны выходить замуж за «неверного». Как бы там ни было, этот проект не имел продолжения, и Ричард, сохраняя учтивые отношения с обоими мусульманскими государями, готовился к экспедиции против Иерусалима.

Он предпринял ее 31 октября 1191 г., предоставив своим близким заботу об укреплении стен Яффы. Его продвижение в сторону Святого города было остановлено стычками и столкновениями, порой серьезными. Так было и 6 ноября, когда тамплиеры, отправившись в сопровождении оруженосцев за фуражом, были схвачены бедуинами, которые собирались их уничтожить, если бы на помощь не прискакали пятнадцать рыцарей под предводительством Андре де Шовиньи. Но их, в свою очередь, окружило мусульманское войско, гораздо более многочисленное. Мало-помалу стычка перешла в ожесточенную схватку, в которой участвовало, как утверждает Амбруаз — несомненно, преувеличивая, — до четырех тысяч человек. Сражение обернулось для крестоносцев бегством, пока Ричард лично не пришел на помощь, несмотря на протест его советников. Если верить Амбруазу, Ричард, возмущенный их слишком осторожными советами, дал им высокомерно-спесивый ответ, передающий весь смысл солидарности, которая была так присуща его репутации короля-рыцаря:

Король побледнел;

И сказал: «Какой же я король,

Если они погибнут,

А я не оказал им никакой помощи!»24[409]

22 ноября армия Ричарда достигла Рамлы, тоже разрушенной войсками Саладина. Она разбила себе лагерь, где пребывала шесть недель под непрерывным дождем, пока Саладин в Иерусалиме продолжал укреплять город и готовиться к осаде, которая, как он считал, была неизбежна. Амбру аз рассказывает о неудобствах и страданиях, стойко перенесенных в надежде скоро достичь Иерусалима:

«На улице было холодно и пасмурно; постоянно шел дождь, и бури налетали, из-за которых мы потеряли много животных; а так как дождь шел все время, то не было возможности их посчитать. Мы потеряли здесь много лошадей; еда была испорчена водой; соленая свинина гнила под грозой; доспехи покрывались ржавчиной, которую нельзя было отчистить; одежда терялась, и люди болели из-за нехватки пищи; но сердца их были радостными из-за предвкушения увидеть Гроб Господень. (...) В лагере царила радость; доспехи сворачивали, а люди говорили, качая головой: „Господи, помоги нам! Святая Мария, помоги нам! Господи, позволь обожать Тебя, и благодарить Тебя, и увидеть Твой гроб!”»25[410]

Однако не все испытывали энтузиазм в предвкушении будущей атаки. Тамплиеры, госпитальеры и большая часть «пуленов», этих христиан, родившихся и проживших долгое время на заморских территориях, опасались, что осада Иерусалима будет долгой, рискованной и опасной. Христиане, находясь далеко от своих морских баз, опасались в любой момент, как первые крестоносцы в Антиохии в 1098 г., быть зажатыми между стеной и армией подкрепления мусульман. Собранный 13 января 1192 г. совет решил принять аргументы этих «мудрецов». План осады Иерусалима был вновь отклонен, и принято решение вернуться к побережью для укрепления Аскалона и обеспечения скорого прихода новых крестоносцев.

Это уже было признание поражения или, по крайней мере, бессилия. Остановка в нескольких километрах от цели, от этого вожделенного Иерусалима, имела эффект деморализации для большого количества «пилигримов», которые с этого момента решили вернуться домой. Французы, как отмечает Амбруаз, естественно, воспользовались этим, чтобы предать, вернувшись в Акру, Тир и Яффу. Престиж Ричарда, каким бы высоким он ни был, испытал необратимый удар, что английские хронисты пытаются компенсировать, описывая его достоинства и щедроты.

Ричард и остатки его армии вернулись 20 января 1192 г. в Аскалон. В течение почти четырех месяцев они пытались поднять город из руин и превратить его в крепость. Французы им помогали мало. Присоединившись к Ричарду довольно поздно, в начале февраля, они не остались с ним, а предпочли разместиться в Акре, где жизнь была спокойней. Однако не все было так хорошо, увеличилось количество конфликтов. Французы с помощью своих генуэзских союзников попытались захватить город, воспользовавшись конфликтной ситуацией между пизанцами и генуэзцами и новым поворотом в отношениях между двумя «королями», Ги де Лузиньяном и Конрадом Монферратским. Последний плел интриги как никогда и, кажется, пытался помириться с Саладином. Ричард был вынужден вмешаться. Он отправился в Акру, но прибыл слишком поздно. Конрад и Гуго Бургундский уже уехали в Тир, где они стали развлекаться и собираться домой. Что касается Конрада, то он напрочь отказался подчиняться приказам Ричарда. Соперничество между Конрадом и Ги превратилось в открытое столкновение, которое вновь противопоставило первого, поддерживаемого французами и большинством баронов Палестины, второму, опирающемуся на Ричарда. К тому же к последнему пришли плохие новости: его брат Жан посягнул на трон, и король также стал готовить свой отъезд из Святой земли в Англию. Он решил оставить часть армии, но не знал, под чьим командованием. Несмотря на свою нелюбовь к Конраду, Ричард должен был признать, что только он мог повести за собой баронов и крестоносцев. Абсолютно изолированный, Ги не смог бы удержаться в его отсутствие. Поэтому пришлось мириться с Конрадом. Ричард неохотно согласился на это и предоставил своему несчастному кандидату компенсацию — королевство Кипра.

Для Конрада путь был свободен, и Ричард объявил о своем согласии через графа Генриха Шампанского, своего племянника. Сразу же началась подготовка к коронации нового короля Иерусалима. Но 28 апреля произошла неожиданная развязка. Конрад был убит двумя «асассинами», фанатичными приверженцами одной мусульманской секты шиитов под предводительством Рашида ад-Дина аль Синана по прозвищу Старец Горы. Его последователи-фанатики, выступавшие против ортодоксов, обкурившись гашишем, как утверждают их противники, были своего рода «запрограммированы» своим учителем на устранение тех людей, на которых он укажет. Эти двое, переодевшись в монахов, вошли в доверие к христианам и приблизились к Конраду, направлявшемуся к своему другу епископу Бовэ на ужин. Они его закололи, пока он читал деловое письмо. Слух, распространяемый французами, обвинял одно время Ричарда в том, что это он вложил нож в руки этих фанатиков. Этот тезис подтверждался неприязнью Ричарда к Конраду и спешностью, с которой его племянник женился на вдове Конрада, чтобы унаследовать престол Иерусалима26[411].