Первые шаги были в полной темноте, а затем моему взору открылась поразительная картина. Пещера напоминала заброшенный храм. Вдоль стен по всему кругу тянулась узкая дорожка. Через равное расстояние вниз уходили вытесанные из камня массивные ступени. Они наполовину были погружены в молочного цвета воду, которая светилась изнутри. А в самом центре этого застывшего в спокойствии озера стояла статуя Богини.

Тонкий стан. Легкие ткани, едва прикрывающие наготу женщины. Умиротворение в выражении лица. И пальцы, сложенные в символе круга.

Агфар опустился на колено, приветствуя Айну. У меня давно возникло подозрение, что он поклонялся ей и не признавал Безгласых, как это делали все в Западном крае. Сейчас эта мысль укрепилась.

Я осталась стоять и смотреть в глаза Богини. Зачем она наказала людей? Почему наделила даром, уничтожающим нас? Ведь именно из-за него и многочисленных смертей женщин во время родов Айна стала Отвергнутой. Той, чье имя перестали произносить. Ведь именно она даровала нам эши, исковеркав жизнь настолько, что та превратилась в бессмысленную борьбу.

— Обратного пути не будет, — мрачно произнес Агфар, поднявшись с колена. — В озеро Очищения можно ступить лишь раз.

— Именно этого вы и добивались, — ответ прозвучал безжизненно.

Граф вздохнул. Тоже посмотрел на статую Айны и некоторое время молчал, усиливая возникшее в воздухе напряжение. А мне ничего не оставалось, как ждать скорого обретения свободы хотя бы от Агфара.

— Придется раздеться.

— Что?

— Туда нельзя ступать в одежде. Нагими, Лисая. И одновременно.

— Я не стану при вас раздеваться!

Агфар никак не отреагировал на мой голос, гулким эхом отразившийся от стен пещеры. Мужчину не заботило мое возмущение и вообще мои чувства.

— Нельзя было сказать раньше? — обреченно поинтересовалась я. — Взяла бы с собой ночную рубашку.

— Голыми! — довольно резко отозвался граф, повернув ко мне голову. — И если тебе станет легче, то я не собирался тебя сюда везти.

— Но сами же сказали про озеро.

— Мало ли что я сказал! — голос Агфара уже звенел от раздражения. — Если забыла, то планы на тебя изменились, и я их довольно четко озвучил. Но это уже не имеет значения. А теперь раздевайся, Лисая, и ступай в воду. Покончим с этим фарсом раз и навсегда.

— Фарсом?! — поразилась я. — Так для вас все это жалкая комедия? Решили потешиться над первой встречной, а теперь еще снизойти до того, чтобы разорвать связь?

Граф одарил меня убийственным взглядом. Я же вновь ощутила то состояние, когда сдерживаться невмоготу и кажется, что в любой момент потеряю баланс и сорвусь с натянутой веревки.

— Я не стану перед вами раздеваться.

— Считаешь, у тебя под одеждой есть что-то особенное? Ты такая же, как миллионы других женщин. Вот превосходное решение проблемы, — указал он на озеро, по водной глади которого уже шла мелкая рябь. — Погрузись туда и получишь желаемое.

— Помнится, это именно вы изначально собирались разорвать связь, созданную вашими же руками. И неужели считаете, что было столь благородно попросить меня всего лишь подумать, не хотела бы я стать вашей супругой? Никакой конкретики. Если бы да кабы. Ваш поступок, милорд, и есть фарс! Вы не сделали мне предложение. Вы даже не подумали об Илинае, которой обещали беззаботную долгую жизнь. Такое ощущение, что вы, милорд, даже не представляете, чего на самом деле хотите, потому мечетесь от одной женщины к другой и не можете найти свое место. Так отправляйтесь же в Приморье! Я слышала, у вас отлично получается убивать наших врагов. А все остальное оставьте нормальным людям.

Агфар рванул ко мне. Резко вжал в стену, что я даже вскрикнула от неожиданности, и впился в мои губы. И сколько бы ни упиралась, сколько бы ни противилась, он не отступал. Клеймил поцелуем. Показывал свое превосходство. Не давал возможности вздохнуть. Брал, что желал, и не заботился о моих нуждах.

Пил мое дыхание. Казался безумцем. Блуждал руками по моему телу, не обращая внимания на протесты. Вот-вот готов был сам раздеть меня и присвоить не только поцелуем — надругаться, окончательно подчинить и заявить права на всю меня.

— Это тебе ничего не говорит? — хрипло произнес Агфар, сжав на затылке мои волосы в кулак. — А по псу из эши нельзя было догадаться?

— Отпустите меня.

Мне стало страшно. И боялась я не поведения графа, а собственной реакции на его жестокость. Просто мне нравилось. Хотелось большего. Чтобы он брал все, чего только пожелает. Меня тянуло сдаться. Забыть обо всем на свете, даже о недавней обиде, еще разрывающей сердце на мелкие куски.

— Мышка, что ты делаешь? — уперся он лбом в мой лоб и сжал кулак с волосами сильнее. — Поговори со мной, просто поговори.

— Нам не о чем разговаривать, — произнесла, а сама уже хотела открыться перед человеком.

И плевать на все. Пусть бы опроверг слова Игрис, соврал, поступил бы в своей манере. Я дрожала, не в силах бороться со своими желаниями и с ним. Уже готова была окунуться в омут с головой, невзирая ни на что — словно есть только он. Лишь Агфар. Такой близкий, уже почему-то родной, мой…

Сердце обливалось кровью от окутывающего меня терпкого запаха. Я закусывала губу, сдерживая себя от опрометчивого поступка. А слезы уже градом лились из глаз. Было хорошо и больно. Плохо… Так плохо, что нутро гудело натянутыми струнами от противоречивости чувств. Казалось, я сейчас сойду с ума от затянувшегося молчания.

Граф резко выдохнул, отстранился. Стиснул челюсти и вдруг ударил кулаком о стену, заставив меня вздрогнуть. Посыпалась крошка. Послышалось его грудное шипение.

Он поморщился и бросился к выходу из пещеры. Оставил меня здесь. Одну…

С Агфаром мы больше не виделись.

Ни по пути в столицу, ни следующие пять дней у него дома. Он попросту исчез. Сбежал, словно трус, испугавшись своего признания. Взял лошадь и ускакал в неизвестном направлении, предварительно приказав кучеру доставить нас с мисс Пампли в Ришвуд.

А ведь оставалось совсем немного. Лишь шаг в воду отделял меня от заветной свободы. Лучше бы сейчас я была возле отца и помогала ему справляться с проблемами, чем сидела в библиотеке графа и искала способы, как разорвать связь с лифарой. Будто мне одной это нужно!

Чувства — ничто, когда они осквернены предательством. Поступок Агфара слишком сильно меня ранил. Задел за живое, вырвав с корнями все светлое, что было по отношению к нему. А тот поцелуй в пещере и мое желание поддаться — лишь навязанные взявшейся невесть откуда страстью. Все это мелочи. Пустяк!

Да, я убеждала себя. Искала оправдание своему поведению. Но благодаря этим мыслям мне удалось немного прийти в себя. Мир по-прежнему казался черно-белым скоплением темных пятен, однако теперь у меня появилась цель. Я, будто обезумев, день и ночь проводила за книгами, изучая тонкости разных видов связи между мужчиной и женщиной.