litbaza книги онлайнИсторическая прозаКир Великий. Первый монарх - Гарольд Лэмб

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 40 41 42 43 44 45 46 47 48 ... 83
Перейти на страницу:

Персы пришли лишь переночевать, но остались в Задракарте на всю зиму. Виштаспа сказал, что караванная дорога на восток закрыта снегами в горах Коары, и Кир не должен подвергать себя риску и идти дальше на север.

Виштаспа боялся нападения с севера скифских орд, которые могли явиться в любой год, как только подрастет трава. Вытянув это признание у своего хозяина, Кир мягко произнес, что в обязанности Великого царя входит защита гирканцев и парфян от степных дикарей. Ему было известно, что Виштаспа прекратил платить дань Астиагу и во всех отношениях вел себя как независимый правитель. Находясь вдали от Экбатаны, он ступил на этот путь и до сих пор не получил ни возражений, ни наказаний. Теперь Кир предложил ему стать сатрапом Гиркании и Парфии. Он станет править, как раньше, но от имени Кира Ахеменида.

— И какую дань платить? — фыркнул пожилой Ахеменид. — Скажи мне, кузен, сколько обозов зерна, стад скота, сколько мешков сушеных яблок, мискалей серебра и бирюзы? Астиаг даже говорил о золоте. У меня нет ничего этого. Все эти товары приходят сюда с востока.

Кир обдумал деликатную материю дани и попросил одну шестую от урожая зерна и одну шестую от стада в хорошие годы, а в худые годы засухи и мора — ничего. При необходимости он пообещал своему родственнику помощь из западных зернохранилищ и запасных хозяйств. Виштаспа снова фыркнул:

— Лиса сказала фазану: "Я буду защищать тебя в опасности и кормить в голодное время! " Легко сказать, трудно сделать. В Гиркании не бывает худых лет. Знаешь почему? Потому что мы находимся на безопасном расстоянии от смерти земли, где создаются и разрушаются империи, где армии убивают друг друга и все, что растет, уводят в рабство добродетельных селян, заставляют их делать кирпичи и строить дворцы и башни, чтобы дотянуться до неведомых богов.

После нескольких вечеров, прошедших в таких переговорах, к тайному удовлетворению Виштаспы, о размере дани удалось договориться. Он верил, что Кир сдержит свое слово. Со своей стороны Кир велел родственнику построить зернохранилища и прорыть каналы для защиты от наводнений. И лишь когда зима кончилась, задал он давно терзавший его вопрос:

— Почему, кузен, ты приветствовал меня как принца-лгуна? Еще никто не награждал меня подобным титулом.

— Ты получил его в наследство. Астиаг любил приврать. А разве ты не его преемник? Да и Крез был славным Лгуном, как и все прочие монархи с варварского Запада.

Кир удивлялся, откуда у этого невежественного с виду Виштаспы такое точное знание событий, происходивших на Западе, но затем вспомнил, как много гирканцев служило в воинстве мидян и персов. Кир и сам находился в контакте с гонцами, чуть ли не ежедневно прибывавшими с почтовой дороги с посланиями от Гарпага и других сатрапов. Его беспокоило, что не было известий от сына из Парсагард.

— Ты никогда не думал, — спросил он, — что старое Зло может обратиться чем-то иным?

— Да, — согласился Виштаспа и хранил странное молчание, пока не закипело молоко. — Так говорит Заратустра.

КИР СЛЕДУЕТ ПО ТРОПЕ ЗАРАТУСТРЫ

Виштаспа всегда задумывался, прежде чем говорить о Заратустре, который, по-видимому, не был ни знатным арийцем, ни магом, ни жрецом.

— Ни одна страда не проходит, — заметил он однажды, — чтобы не появился какой-либо спаситель, требующий еды и провозглашающий о приходе к власти нового бога. — Он снова помолчал. — Девять лет назад Зароастр бежал сюда от воинов Раги. Я его прятал, кормил и слушал. Он был сыном Пуррушаспы — из Серых лошадей — с западного берега моря. Из рода он был, я думаю, Спитама, Белых. Когда-то он был воином. Во всяком случае, он знал, как натянуть парфянский большой лук — такой, что, натягивая его, один конец нужно прижать ногой. Парфянская стрела может пробить железный щит.

Киру было интересно узнать, как пророк Заратустра получил свое имя. Казалось, оно абсолютно бессмысленно — Золотые верблюды, — поскольку верблюд не имеет к золоту никакого отношения, разве что переносит его как груз, но этот образ едва ли можно было применить к человеку. Как ни странно, другим людям никогда не удавалось описать этого бродячего пророка, даже если они цитировали его довольно бойко.

— Однажды вечером, — сказал Виштаспа, — я вышел, чтобы наблюдать первый луч яркого Сириуса. Заратустра также был там и ждал. Он первым высмотрел звезду и раскинул руки. "Кто установил для солнца путь среди звезд? " Так он говорил. «Кто сделал луну восковой и ущербной? Кто удерживает внизу землю, а вверху звезды от падения? Кто придает быстроту ветру, гонящему облака перед собой, как овец? Какой мастер отделил свет от мрака и дал уверенность во всех своих творениях человеку, не понимающему этого?»

Виштаспа поскреб бороду. Он вытянул ноги к очагу, рядом с которым дремали овчарки, и его семилетний сын Дараявауш — тот, кого позднее греки называли Дарием, — взобрался к нему на колени. Крепко держа Дария, Виштаспа продолжал:

— Я спросил: "У тебя, наверное, бывают видения? " Тогда он крикнул: "Нет у меня видений, только муки! " Он продолжил спрашивать у звезд свои «кто» да «что», а чаще всего «почему». Ушел он во время ягнения на восток, через Коару, продолжая мучиться. Я думаю, он был приговорен к смерти за высмеивание какого-либо кави. Но, мне кажется, не это было причиной его мук.

— Мне кажется, — Кир подумал о необычном спокойствии в гирканских домах, — он обратил тебя в свою веру.

— В то время — нет. — Виштаспа засмеялся, трясясь всем телом, и мальчику Дарию пришлось крепко вцепиться в него. — Он обратил мою жену. Первую жену Хутаосу. — Снова последовала пауза. — Хотя, Кир, мой кузен из Аншана, когда он ушел, я его почувствовал. Я слышал голос Заратустры, он кричал в саду, будто фраваши оплакивал меня.

Снова голос. Кир спросил себя, был ли непостижимый Заратустра реальным человеком или голосом мыслей, добрых и злых.

— Дорожная стража его преследовала, — заметил Виштаспа.

Когда почва стала твердой, Кир посвятил себя обучению юных гирканцев и парфян верховой езде. Он заставил парфян позабыть об их огромных луках, научил их обращаться с небольшим, сильно изогнутым луком, сидя на коне, и показал, как направлять стрелы в цели, находящиеся не только перед ними, но и позади них. После этого молодежь очень привязалась к Киру.

Их царь, теперь сатрап Гиркании и Парфии, не одобрял этого обучения военному делу, поскольку при этом людей отнимали от полезной работы в поле. Приблизительно так он говорил.

— Однажды придут скифы, — отвечал Кир, — и тогда кого ты позовешь выполнить полезную работу?

Виштаспа заподозрил истинные намерения ахеменидского царя забрать местных новобранцев с собой в поход на восток. Так Кир и поступил, кроме того, он оставил в Задракарте свою эламскую жену. После гибели Абрадата и Пантеи она никак не могла успокоиться, а женщина, чья беременность приближалась к концу, не могла передвигаться по дороге с воинами. Хутаоса взяла ее под свою опеку. Кроме того, его жена могла побыть заложницей ради спокойствия Виштаспы. Кир высоко ценил его дружбу, как и плодородные земли вокруг Гирканского моря. Однако он скучал по Амитис, не приходившей вечером, в час отдыха, послушать его рассказ о тревогах, возникших днем. Она была самым последним из его давних спутников, и когда он повернулся в сторону красных вершин на востоке, то почувствовал, что чем больше возрастало его могущество, тем более одиноким он становился.

1 ... 40 41 42 43 44 45 46 47 48 ... 83
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?