—Сюда, волосатый,— Леос рванул спутника за рукав, и они побежали по улице к Росне. Ниже начинался квартал старых домов и мелких мастерских — там легче было спрятаться от полных служебного рвения вояк в лиловых плащах.

Свернув на кривую улочку, а потом еще за угол, бард вывел своего недруга в какой-то темный, заваленный поломанными бочками переулок, и там они нырнули в ближайшую подворотню. Большая лохматая псина, завидев непрошеных гостей, оскалилась и немило зарычала.

—Гав!— ответил ей Каррид, обнажив зубы свои и став едва ли не на четвереньки — псина, поджав хвост и взвизгнув, скрылась в щербатом проломе забора.

—Тсс, уважаемый!— прислушиваясь к топоту кованых сапог, Леос пригрозил изогнутым пальцем.

Скоро звуки погони затихли где-то близ набережной.

—Слушай, а кто ты такой?— глядя на Леоса, Рэбб прищурился, и дракон под его правым глазом стал похож на безобразного червяка.— Ты знаешь, что на тебе кровь самого сына Балда?— он оторвал от живота липкую от красной жижицы руку.— Кто ж ты такой?

—Я — принц изящных звонких слов. Сердечный соловей я. Но в драке — лев неустрашимый. А ты, мордатый? Откуда ты такой взялся?— бард с незлой усмешкой разглядывал низкорослого крепыша со странным, не гномьим и будто не человеческим лицом. Густоволосая грудь, выпиравшая из-под разорванной до половины рубахи, делала его похожим на огромную аютанскую обезьяну.— Архаэсский полугном — вряд ли.

—Я сын Балда, пернатый. Вообще-то я сам не знаю, кто я. Мать моя с Анраса родом. Хотя говорят, что бабка вышла с Тювских гор, и были в ее родне сами зубатые морки,— расстегнув ремень и задрав рубашку, он оглядел неглубокий порез.— Морки… вот поэтому я такой злой. Понял?

—О, да! Что ты бешеный, видно за сто шагов. Интереснейшие корни у твоей родни.

—Это еще не все. Мать моя — анрасская ведьма. Но вот кто отец, она сама определить затруднялась.

—Но ты же сказал, что ты — сын Балда,— рассмеялся Леос.

—А ты дурень бледноглазый. Балд — бог единовластный и я Его духовный сын. А вот по крови чей — вопрос очень мутный, как и все вопросы родства. Говорят, что мать мою сам Шет, частенько посещать любил. Ну нравилась она ему! Черно-рыжий, лохматый и необузданный не только в любви. Поэтому я такой отважный, дерзкий в любой склоке. Разумеешь?

Леос кивнул с почти серьезным лицом, подумав, что мать анрасца действительно была выдающейся женщиной.

—Но кроме шета, у нее много всяких еще было. Так много, что никто не знает, сколько и каких. Поэтому, я могу быть тоже очень разным. Но, прежде всего, я сын Балда. И странствую я тут по вашему безграмотному миру, чтобы нести великое Его Слово. Хочешь услышать Его Слово?— вздернув кустистую бровь, спросил он барда.

—От рождения мечтаю. Но лучше не сейчас.

—Тогда пошли выпьем. Нравишься ты мне, щегол,— Каррид шлепнул его дружески по плечу и направился к проходу на улочку.— Сразу понравился. С того момента, как ты мне на ногу наступил. А я еще с утра искал с кем выпить. Стоял возле храма Герма и искал. Жреца проходящего пытался принудить, даже ножик пришлось вытащить, но святоша сбежал — шакал плешивый. Сбежал, а денежки свои великодушно оставил. Гляди-ка,— анрасец дернул шнурок сзади на ремне и показал увесистый замшевый кошель.— Так что идем, друг. Во славу Балда и за наше святейшее знакомство. Идем! Чую я, что мы с тобой очень много полезных дел натворим.

—С радостью, божий сын,— согласился Леос.— Сердце мое околдованное с утра просит. Пойдем-ка в сторону порта.

* * *

После полудня Астра с Голафом долго бродили в порту. Отыскать корабль, отплывавший к Рохесу сегодня, им так и не удалось. Несколько суденышек по свидетельству грузчиков и другого, посвященного в разные портовые события люда, уже отправились к острову, и это случилось еще утром. Позже, около Часа Раковины молодой шкипер, бывший родом из Ланерии, сообщил, что завтра к Рохесу должна выйти «Фарилия» — небольшой торговый неф и любезно подсказал, как разыскать господина Брефта, бывшего недавним владельцем судна. Голаф отправился к указанной торговой конторе, а мэги Пэй, утомившись долгим хождением и не спадавшей жарой, решила подождать его под соломенным навесом припортового трактирчика. Взяла себе порцию прохладного локи и присела на лавке, дальше от нешумно кутившей компании.

—Одна сидишь?— чернявый и длинноволосый крепыш низенького роста, сжимая кружку, подошел к ней.— Девонька, одета ты хорошо. А деньги у тебя есть?

—Нету. Заработать пришла,— мэги кисленько улыбнулась.

—Не бреши только. Я видел твой богатый кошель,— нахмурившись, он опустился рядом, чуть расплескав по коленям шипевший эль.— Слушай, а давай его пополам разделим?

—Не могу, красавчик. Мне сальдики эти нужны. Так нужны, что я за них любому волосы выдеру вместе с головой. Давай лучше пополам твою безрукавку? Или глазики твои, которые так много лишнего видят?— с издевкой ответила Астра, шевельнув покрасневшими пальцами.

—Дерзишь, девчоночка. Смелая сильно. Я люблю смелых. Что ты не дурочка тряпичная, я еще с улицы приметил. Давай познакомимся: вот я — сын Балда самого,— произнес он значительно, выпятив крепкую нижнюю челюсть.— Запомни: Каррид Рэбб меня мать назвала.

—Да-а? Сам сын Балда! Очень забавно. А я — Рая Небесная,— мэги изящным жестом повернула руку ладонью вверх.— Можешь просто называть меня — Светлейшая.

—Могу,— с готовностью согласился анрасец и отпил эля, чуть не поперхнувшись пеной.— У меня друг есть. Так он ищет точно такую, как ты. С утра или еще раньше сердце его этим озаботилось. Да… он бедолага места себе не находит. Побежал он к знакомым мастеровым по мелкому делу, вроде побрякушку для нее соорудить. Должен скоро сюда подойти. Давай его вместе подождем?

—Давай, Каррид. И у меня есть друг. Представь себе, с ним такая же точно беда приключилась,— чуть наклонившись к его уху, доверительно проговорила Астра,— он тоже весь по мне страдает и тоже скоро должен сюда подойти. Всем нам будет очень приятно, если они здесь лбами встретятся.

—Истинно! Чувствую, тобой говорит мудрость бога Единого!— восхитился Каррид, шумно отпил из кружки и продолжил: — Ведь этих двух мучеников гонит одно и то же — сердечная любовь. А она, говорят, ум вышибает покрепче бочонка пьяного эля. Иногда так вышибает, что головы совсем не остается. Я в силу своей огромной мудрости много интересовался этим вопросом. Думал, как правильнее приложить его к жизни. Эй, девчонка!— он замахал рукой подавальщице, появившейся из-за завешанной пологом двери.— Ну-ка кружечку мне еще! И Рае Светлейшей посуду освежи!

—И что же?— поинтересовалась Астра, отставляя полупустую кружку.— Та огромная мудрость пошла тебе навстречу?

—Даже побежала. Балд ее мне нашептал. Вот так он говорил: твори вокруг себя так, чтоб тебя любили, а когда полюбят, то направь их любовь себе на благо, ибо, приятное тебе угодно и Ему Единому!— в подтверждение великих слов, Каррид встряхнул тяжелым кулаком.— Верь, Светлейшая, в мудрость Балда и многое из запретного пустым людям, станет открыто для тебя. Особо, когда ты творишь дела во славу Его.