Об этом пункте французы говорили еще до начала военных действий, постоянно подчеркивая, что это просто идеальное место высадки. Здесь союзники получали базы с бухтами и удобными стоянками, но оказывались отдаленными от своей главной цели — Севастополя горной, трудно проходимой местностью, движение через которую требовало времени и большого напряжения сил. Если быть точным, то оно было невозможным, так как даже имевшиеся дороги были постоянно залиты водой и большую часть времени непроходимы.

Высадившись в Феодосии, французы и англичане могли без особых проблем занять Симферополь и перекрыть связь Севастополя с континентальной частью России. Но это все равно не избавляло их от перспективы осадных действий и противоречило главной стратегической идее союзного командования — максимальному приближению района высадки к Севастополю. Кроме того, при высадке в Феодосии существовала угроза быть отрезанными от морских коммуникаций в случае, если русский флот начнет активно противодействовать на море. Отрыв от флота не допускался категорически. На этом и удалось сыграть британцам, отстаивая свою точку зрения перед французским штабом.

Князь Меншиков тоже не считал Феодосию вероятным пунктом высадки союзников и угрозу определял исходящей совсем не оттуда. 29 июня 1854 г. он отправляет Николаю I записку, в которой точно прогнозирует будущую ситуацию.

Англичане умело использовали в своих интересах амбиции французского командования. Район Качи, предложенный штабом маршала Сент-Арно, был альтернативой Феодосии, запасным вариантом, но все-таки очень приближенный к британскому плану. Нужно сказать, что английским штабом он принимался в расчет, хотя в большей степени только как место, где можно произвести возможные отвлекающие действия. Однако подавалась она так убедительно, что до самого начала десантной операции даже многие союзные командиры считали, что именно устье Качи наиболее удобно как место главной высадки войск.

И все-таки, почему же был принят именно безоговорочно английский вариант, предусматривавший высадку в Каламитском заливе? Чем руководствовалось французское командование, уступая свою идею в пользу планов «заклятых друзей»? Не думаю, что так легко амбиции уступили место здравому смыслу.

Прежде чем говорить об этом, равно как и о самой переброске союзных войск в Крым, напомню, что из всех видов военных действий десантные операции всегда были и остаются до сих пор самыми сложными и опасными. Наверное, если детально проанализировать историю войн, то число неудачных десантов будет превалировать над успешными.

Слишком уж много должно быть учтено и слишком уж много подводных камней, о которые может разбиться любое, пусть самое точное планирование. Да и господин случай тоже имеет честь при сем присутствовать…

Десантные операции как никакие другие требуют точного расчета при подготовке и максимальной четкости, быстроты и координированных действий при выполнении. Мировая военная история знает многочисленные примеры, когда плохо рассчитанная десантная операция в считанные часы превращалась в кровавую авантюру со многими жертвами. Нет ничего более легкого, чем окрасить волны прибоя в розовый цвет, гораздо труднее сохранить при высадке жизни сотен солдат и офицеров, необходимые для выполнения последующих задач. Для этого, в принципе, всё это дело и затевается.

Для английского и французского штабов было важно сохранить фактор внезапности, чтобы избежать гибельного противодействия со стороны Черноморского флота и русской армии. Понимая чрезвычайную уязвимость десанта в момент высадки, союзники, мысля совершенно логично, избрали местом высадки пустынные пляжи близ Евпатории.

Еще раз вернемся к генералу Тайдену. Хотя нужно отдать ему должное за успешно проведенный комплекс разведывательных мероприятий, не удалось все. В чем явно просчиталась английская разведка, так это в оценке силы севастопольских укреплений на северной стороне бухте. Возможно, что замеченные там производимые русскими инженерные работы, на которые постоянно выделялись матросы и солдаты гарнизона, заставили Раглана и Сент-Арно поверить, что с севера город защищен сильно. Неприятель не мог с уверенностью оценить реальную мощность северного укрепления и считал его едва ли не одним из наиболее мощных фортов Севастопольской крепости. Командующие считали, что если Севастополь действительно слаб, представляя комплекс разрозненных укреплений, то только не применительно к северной стороне.

В результате еще до начала Альминского сражения решение Тайдена об обходе города и атаке его с южной стороны утвердилось в их умах. В то же время здравые умы английской разведки, такие как полковник Макинтош (помощник Тайдена), предупреждали, что насколько южная сторона слаба в настоящее время, настолько быстро она в силу своего природного положения и условий грунта может быть подготовлена к обороне. Русские, направив противника путем нескольких фланговых маневров на юг, могут навязать последнему позиционную войну, то есть втянуть в осадные действия. Макинтош оказался умнее своего начальника. Теперь мы знаем, что так и произошло. В противовес мнению второстепенных офицеров разведки в головах союзного командования сработал фактор сравнительной оценки собственных сил и войск, находившихся в распоряжении князя А.С. Меншикова. Однако увлекшись арифметикой, союзники просчитались: Севастополь оказался сильнее, чем они подозревали.

Тому, что Раглан принял сторону Тайдена, способствовали и недостаточно точные топографические карты, имевшиеся в распоряжении английского штаба. Странно, почему не делились информацией французы, имевшие ее гораздо больше. Но это уже другая история.

Хотя на топографическом обеспечении операции нужно остановиться. Почему-то принято считать, что со знанием местности у союзников были проблемы. Но когда мы начнем разбирать их действия после высадки, то убедимся, что проблемы были с умением ориентироваться на незнакомой местности в основном у англичан. Французы вели себя более уверенно.

Но вспомним, что уровень знаний и умений французских офицеров был на две головы выше, чем у их английских коллег. Это касалось и младших командиров и генералов.

Для британской армии слабая подготовка офицеров была скорее правилом, чем исключением.

Ни в одном из материалов, оставленных французскими офицерами и генералами, вы не найдете жалоб на отсутствие карт. Целая сеть эмиссаров работала на французскую разведку в России перед Крымской войной. Немало денег было заплачено ими русским чиновникам за информацию, среди которой картография занимала не последнее место. Даже когда выяснилось, что император Наполеон III имеет устаревшую карту Севастополя, ему немедленно были сделаны на ней необходимые правки.

У русских тоже не все было в порядке. В распоряжении штаба Южной армии имелись прекрасные карты Болгарии и Турции, но не было хороших карт собственных территорий. Хорошая в этом случае означает подробная, на которой можно решать вопросы планирования военных операций. Я не скажу, что карт не было. Наоборот, их было вполне достаточно. Но бюрократическая машина империи настолько усложнила процесс их получения, что в нужное время их не оказывалось в нужном месте.