— Сиарра! — Я повернулся к сестре, вспомнив о ее существовании. — Не спрыгивай с лошади! Ты слишком мала, чтобы вступать в бой с взрослыми мужчинами.

Запрещать ей ехать с нами я не стал, так как знал, что она все равно ослушается. Стейла всегда говорила: плох тот командир, который отдает своим солдатам такие приказы, которым они определенно не подчинятся.

Еще раз осмотрев свою команду, я крикнул:

— Вперед!..

Мы галопом поскакали в деревню. На улицах поселения никого не было. Мы приостановились, а услышав пронзительный женский вопль, рванули туда, откуда он донесся.

Между двумя ветхими лачугами стояли, боязливо прижимаясь друг к другу, деревенские женщины, согнанные сюда ворсагцами. Последних было человек пятнадцать. Обросшие и грязные, они держали в руках ржавые изогнутые мечи. Создавалось впечатление, что этим оружием пользовались когда-то их прадеды.

Двое бандитов прижимали к земле молоденькую женщину, а третий развязывал пояс штанов.

Ворсагцы были так увлечены своим занятием, что даже не услышали, как появились мы.

Я, охваченный приступом злобы и ненависти, даже забыл отдать своим людям приказ о наступлении. Нарцисс, почувствовав мое настроение, рванул вперед, и я вонзил в потенциального насильника свой меч. Клинок вошел ему в спину и свалил наповал. Правда, упал мерзавец на женщину, но этого было не избежать.

Следуя моему примеру, Аксиэль прикончил второго бандита. Остальные ворсагцы бросились врассыпную.

— Никакой пощады!.. — крикнул я и направил Нарцисса к очередному негодяю.

То, чем мы занимались, было трудно назвать боем. Противник не оказывал нам ни малейшего сопротивления. Убив третьего ворсагца, который по возрасту сгодился бы мне в дедушки, я осмотрелся по сторонам.

Бандиты разбежались кто куда, мои люди тоже, в погоне за ними. Рядом со мной остался лишь Пенрод. Он стоял на земле и укладывал на спину своего мерина труп ворсагца.

— Зачем ты это делаешь? — поинтересовался я.

— Мы должны снять с этих негодяев все, что они награбили, и вернуть это деревенским жителям, — пояснил Пенрод. — А потом сжечь мертвецов, чтобы их души не оставались на земле навечно.

Я должен был вспомнить об этом сам. С телами бандитов, убитых отрядом моего отца за пределами Хурога, всегда поступали точно так же. Но этим никогда не занимался я. Мне поручали возвращаться домой и сообщать домашним, чем закончилась операция.

— Гм… Ты прав, — ответил я. — Надо сообщить об этом всем остальным. Я видел, что Аксиэль помчался за одним из ворсагцев, рванувших в сторону леса. Бастилла осталась с женщинами. А где Орег, Тостен и Сиарра?..

Вообще-то хороший командир должен был сам это знать.

— Орег и Тостен погнались за тремя ворсагцами, устремившимися в ту сторону, где мы разбили лагерь, — ответил Пенрод. — А Сиарра только что находилась рядом со мной. Наверное, вернулась к Бастилле, чтобы помочь успокоить женщин.

Я кивнул.

— Если ты расскажешь Аксиэлю, что нужно делать с трупами, и вы вместе начнете собирать их, то я поеду, найду всех остальных.

— Думаю, Аксиэль сам знает, как действовать. Но я ему напомню, — пообещал Пенрод.

— Отлично, — ответил я. — Мы вернемся и поможем вам.

Я пришпорил Нарцисса, и мы поскакали в обратную сторону.

Я остановился на том месте, где все еще стояла толпа женщин. Некоторые из них держали на руках младенцев. Они смотрели на меня, как косули на стаю волков. Сильно пахло кровью и свежим мясом, как осенью, когда режут скот. Я заставлял себя думать, что убиты именно животные, а не люди. Так было легче воспринимать действительность.

— Где Сиарра? — спросил я у Бастиллы.

Та пожала плечами.

— Я видела, как она вбегала в ту хижину вслед за бандитом. Что там произошло, не имею понятия.

От страха у меня похолодели руки. Я подъехал к хижине, на которую указала Бастилла, спрыгнул с Нарцисса и поставил его рядом с Перышком.

Черт , — думал я. — Ведь ей было приказано оставаться на лошади!..

Я медленно, напряженно вслушиваясь в тишину, зашел в сени. Торопиться было некуда. Если случилось что-то страшное, ничего уже не поправишь.

Открыв дверь в жилое помещение и шагнув вовнутрь, я почувствовал толчок в ребра. Действовать следовало незамедлительно. Поразить врага мечом, когда он так близко подошел, у меня не получилось бы. Поэтому я тут же выхватил нож и уже замахнулся, когда понял, что ко мне прижимается сестра.

Я вывел ее во двор и быстро оглядел с ног до головы.

— Ты ранена?..

Она покачала головой. Ее всю трясло. Меня — тоже, ведь я чуть было не перерезал ей горло.

У нее в руке был испачканный алой кровью меч.

Я вернулся в хижину и сначала никого там не заметил — мне в глаза били яркие лучи солнца, показавшегося из-за туч и проникавшего сюда сквозь большое окно. Но, попривыкнув к свету, я внимательнее оглядел комнату и увидел на полу у кровати юношу, обхватившего обеими руками живот. Его рукава были залиты кровью. Сиарре удалось нанести удар первой. Смертельный удар.

Человек тяжело дышал, но еще жил.

Злость на Сиарру за непослушание тотчас же улетучилась из моей души. Юноша был не старше Тостена, скорее даже младше. По его безусому лицу катились слезы. Он взглянул на меня с мольбой и прохрипел на ломаном оранстонском:

— Пожалуйста…

Я прекрасно понимал, о чем он меня просит. Ему было известно, что его рана смертельная. Но терпеть предсмертные муки уже не хватало сил.

Я вспомнил о Селеге, поднял нож и решительным ударом вонзил его юноше в затылок. Селег не заставил бы этого человека страдать.

Стейла учила меня, что поражение ножом в затылочную зону — самый верный и самый быстрый способ умерщвления. Особенно для меня, ведь я обладал недюжинной силой и быстрой реакцией. Юноша умер мгновенно, не успев глазом моргнуть.

Я извлек свой нож из затылка покойного, обтер окровавленный клинок о его одежды и вышел во двор.

Сиарра стояла рядом с Перышком, пряча лицо в лошадиную гриву. Ее плечи вздрагивали от беззвучных рыданий. Я не стал ее тревожить и вернулся к женщинам и Бастилле.

Разговаривать с жительницами деревни оказалось непростым занятием. Как выяснилось, Бастилла не знала оранстонского, а беседовать на толвенском женщины отказывались.

— Оставь их, Бастилла! — воскликнул я на оранстонском языке, отчетливо произнося каждое слово. Отец всегда удивлялся моим способностям изучать языки, хотя не переставал твердить, что на каком бы я ни разговаривал, все равно буду выглядеть тупым, как осел. — После того как мы покинем это место, никого не обидев, люди сами успокоятся. — Я окинул многозначительным взглядом кучку из трех окровавленных трупов и повернулся к женщинам. — Если кто-нибудь из вас убил кого-то из бандитов, несите их тела сюда. Мы сожжем покойников, чтобы к вам не являлись их грешные души.