Орег ничего не ответил, а я уставился во тьму и погрузился в странные раздумья.

— О чем ты думаешь? — поинтересовался он.

Я нехотя повернулся к Орегу, не зная, какими словами выразить свои мысли.

— Странная штука — бой. Во время него люди умирают так быстро, так легко… Все это страшно, но каждый раз, когда я достаю меч из ножен…

Я замолчал, пытаясь подобрать наиболее верное выражение.

— Тебе кажется, что ты слышишь торжественную песнь?

Как ни глупо и жестоко прозвучали эти слова, но именно они несли в себе смысл того, что я хотел сказать.

— Наш сегодняшний бой не был настоящим боем, — неожиданно подключился к разговору Аксиэль. Мне оставалось лишь надеяться, что первой половины нашей беседы он не слышал. — Мы просто давили паразитов.

Я тяжело вздохнул.

— Мальчишка, которого я добил после удара Сиарры, никак не идет у меня из головы. Такой юный, почти как Надоеда… он должен был помогать родителям работать в поле, а не грабить деревенских жителей.

Аксиэль фыркнул.

— Этот Надоеда, окажись он на твоем месте, не стал бы облегчать твои страдания. Ему было бы на тебя наплевать. Все они гады, молодые и старые, раз выбрали такой путь в жизни. В настоящем бою все по-другому… Он и лучше и хуже… Битва срывает со всех любые маски, обнажает сущность человека. Во время битвы невозможно спрятаться от самого себя. Взгляните на Пенрода. Спокойствию и уверенности он научился именно на поле боя. Что касается других… Ты знаешь верховного короля, Вард?

— Конечно, — ответил я.

— Его отец был славным воином. И сам Джаковен мог бы стать таким, ведь он наделен необыкновенным умом. Говорят, будучи еще неопытным юношей, он мог взглянуть на поле брани и просчитать, чем закончится битва. Но когда впервые выступил в роли командующего, ему не хватило храбрости, и он потерял большую часть своих людей. Бытует мнение, что это связано с его странностями, о которых каждому известно. Но король Джаковен хороший стратег. — Аксиэль на мгновение задумался. — Сегодняшнее наше приключение нельзя назвать настоящим боем. Но оно нам помогло. Во-первых, мы спасли деревенских жителей и других людей, на которых эти бандиты могли напасть в будущем. Во-вторых, испытали тех из нас, кто еще никогда не убивал.

— Этот опыт никого не сломил, — заметил я.

— Верно, — согласился Аксиэль. — А Сиарра скоро придет в себя. И Тостен тоже.

Утро выдалось серым и мрачным. Дождя ночью не было, но на рассвете землю окутал такой густой туман, что все пропиталось влагой, включая дрова. Если бы не Орег, нам не удалось бы разжечь огонь, и мы остались бы без завтрака.

К тренировке после вчерашнего происшествия все отнеслись с большей, чем обычно, серьезностью. А может, это мое хмурое расположение духа действовало на всех так угнетающе. По неожиданной команде Аксиэля все прекратили учебные схватки.

Мы переглянулись с Пенродом, с которым тренировались в паре, и устремили взгляды на Аксиэля. Тот подошел ближе и указал в сторону дороги.

Там стоял высокий крепкий человек с вьючной лошадью. Мужчина предусмотрительно выжидал момента, когда кто-нибудь из нас заметит его и подойдет к нему первым. Приближаться к лагерю он не решался. Любой фермер Хурога наверняка не побоялся бы это сделать. Но жители наших земель уже не помнили, что такое настоящая война, поэтому были менее боязливыми.

Я жестом велел остальным членам своего отряда оставаться в лагере, а сам зашагал туда, где стоял незнакомец.

— Милорд, — уважительно заговорил он на толвенском, когда я приблизился к нему на такое расстояние, что мог его слышать. — Жена сообщила мне, что мы в долгу перед вами и вашими людьми. Вы спасли ей и другим нашим женщинам жизнь.

Он произнес эти слова подозрительно спокойно. В руке у него был меч, причем отнюдь не плохой, а оранстонским крестьянам запрещалось носить с собой холодное оружие. Я внимательнее присмотрелся к нему.

Вероятно, этот человек был ровесником Пенрода, хотя его возраст ни о чем мне не говорил. Под шляпой из шерстяной ткани, натянутой на уши, он мог скрывать короткую стрижку оранстонской знати. Но наиболее подозрительной мне показалась его лошадь. Таких животных — маленьких, узкогрудых и неприхотливых — любили покупать благородные оранстонцы.

Однажды мой отец привез домой из похода такую же лошадку, поэтому я хорошо знал эту породу. У лошади, которая стояла рядом с незнакомцем, были стройные ноги и длинная шея. Казалось, что она измождена и голодна, что вот-вот умрет от усталости. Фермерам от таких животных не было бы никакого проку.

Представитель высшего сословия, подумал я. Один из тех, кто не пожелал капитулировать по окончании той войны.

Скорее всего он ждал подходящего момента, чтобы перерезать мне глотку. Но не торопился, потому что разыгрывал из себя простого крестьянина.

— Почему вы молчите? — спросил человек. И поспешно добавил: — Милорд…

— Если вы явились сюда с недобрыми намерениями, то спешу сообщить: мы не из Толвена, а из Шавига. Большинство из нас родились и выросли в северных краях. А сюда пришли, чтобы сражаться с ворсагскими бандитами, — сказал я. И тоже добавил: — Милорд.

Человек изучающе смотрел на меня на протяжении нескольких мгновений, потом улыбнулся.

— Я хочу выразить вам свою благодарность. Вчера вы спасли девушку, которую собирались изнасиловать. Она — моя дочь. Все женщины передают вам огромное спасибо. Моя жена сказала: вы — путешественники. Наверное, нуждаетесь в пище. Я привез вам кое-что.

— Благодарю, — ответил я искренне. — Мы, естественно, за все заплатим.

Глаза человека округлились.

— Не обижайте нас! О деньгах не может идти и речи!

— Нет-нет! Сделка всегда должна быть честной, — запротестовал я. — Мы расплатимся с вами, а потом вы, быть может, расскажете нам, что вытворяют здесь ворсагцы.

Оранстонец прищурился.

— А почему это вас так сильно интересует?

Я решил, что должен ответить ему честно.

— Во-первых, я терпеть не могу разбои и бандитизм. Но только поэтому, конечно, не отправился бы в такую даль. Главной причиной моего приезда сюда является желание доказать своей семье, чего я стою. Лучше, чем в сражении, себя нигде не проявишь.

— Назревает настоящая война, мой мальчик, — печально произнес человек.

Я кивнул.

— Знаю. Вот мы и приехали сюда раньше, чем королевские войска, чтобы уже сейчас начать защищать невинных людей.

Мужчина улыбнулся, но в глазах его светилась страшная грусть.

— Мальчик мой, король не пришлет в Оранстон войска. Он дождется, пока ворсагцы не переубивают нас всех. А потом атакует их с флангов.