Он осмотрел бойцов.

– Готовы рискнуть здоровьем?

– Командир, а ты разве предлагал когда-нибудь что-то оздоровительное?

Все рассмеялись.

«Я снова среди своих…» – подумал Саша.

«ЗИЛ», в кабине которого находились водитель, мужчина в белом халате и офицер в полевой форме майора, подъехал к воротам тюрьмы и остановился. Двигатель машины работал, двери кабины оставались закрытыми.

Информация о том, что машина выехала, застала Хараева в тот момент, когда он входил в операторскую.

– Девку оставить здесь! – приказал полевой командир, уже не надеясь на крепость замков и надежность охраны. – Будет лучше, если девчонка останется с ним.

Двое боевиков завели Ирину в стеклянный «аквариум» центра управления и стали за ее спиной. В этот момент сработал вызов видеосвязи.

– Оставьте меня! – сказал Хараев, кладя автомат на стол и расстегивая воротник влажной от пота рубашки почти до пояса. – Я сказал – выйти!..

Боевики поспешно покинули помещение. Ирина сидела за столом с другой стороны.

На экране появился генерал Зубов. «Как вовремя», – подумал Хараев, понимая, что второй раз отсрочить разговор генерала с дочерью не получится.

– Я слушаю тебя.

– Хараев, через час машина остановится у ворот «Миража». Свои обязательства я выполняю. Теперь хочу убедиться, что ты верен своему слову. Где моя дочь?

– Рядом со мной.

– Тогда пригласи ее к монитору.

Хараев встал, не забыв прихватить автомат, и кивнул Ирине на освободившийся стул.

– Папа! – прошептала девушка, увидев на мониторе генерала.

– С тобой все в порядке?

– Да!

– Ты не ранена?

– Она же сказала – с ней все в порядке, – произнес, прикуривая, Хараев.

– Ирочка, слушай меня внимательно, – заговорил Зубов. – Сейчас к воротам тюрьмы подъедет машина. Веди себя благоразумно. Все будет хорошо. Они посадят тебя в машину, и вы поедете от тюрьмы. Потом тебя высадят…

– Ну, хватит инструкций, – прервал разговор Хараев, беря Ирину за руку и поднимая из кресла. – Генерал, здесь вообще-то я командую. Какого черта ты распоряжаешься?

– Я ее успокаиваю, чтобы она не доставила тебе хлопот, – объяснил Зубов. – В машине те, кого ты требовал. В кузове то, что ты хочешь.

– Это хорошо. Надеюсь, не нужно объяснять, что произойдет с твоей дочерью, если ты решил меня переиграть?

– Никаких подстав, Хараев. Я знаю, чем рискую.

– Молодец. А теперь ждем машину.

– Еще один вопрос. Ждан у тебя?

– А где же ему быть? Пока у меня.

– Ты его вернешь мне?

– О полковнике мы не договаривались.

– Чего тебе стоит его отпустить? Ни его смерть, ни его перевозка не принесет тебе никакой выгоды.

– Правда? А как же удовлетворение?

– Удовлетворение ждет тебя в сумке, в кузове машины.

– Хорошо, я верну тебе твоего придурка, – ответил Хараев, решив убить полковника сразу после того, как окажется за стенами тюрьмы. Если Ждан – человек генерала, туда ему и дорога. Если же он представитель людей, ищущих для него, Хараева, свободы, тоже ничего страшного. Погиб при выполнении боевого задания. И никто не сможет потом рассказать как. Рисковать Хараев не хотел.

Едва он отключил связь, в стеклянную дверь постучал помощник.

– Что тебе?

– Хозяин, к нам гости.

– Какие гости? Что опять не так?!

– Тот русский, который от нас сбежал, пришел без оружия.

Ирина помертвела и вжалась в кресло. Посмотрев на Хараева, она заметила, что тот в замешательстве. И сердце ее забилось, когда тот обмяк и повел рукой как правитель:

– Введи. Выслушивать последние слова перед смертью мне всегда доставляло удовольствие.

Через несколько минут, в течение которых Хараев успел закинуть ноги на стол и отложить автомат еще дальше от стола, трое боевиков ввели капитана в центр управления.

– А ты храбрец.

– Эта дурная привычка у меня с детства. Есть предложение.

– Что? Предложение? Ты сказал – предложение? – Хараев хотел вытолкнуть из себя гнев, но гнева не было. Тогда он рассмеялся. – Какое предложение может мне сделать человек, который через минуту будет мертв?

– Я пришел выменять жизнь этой девушки.

– Интересно, на что? – Хараевым овладело искреннее любопытство.

– На твою жизнь.

– Ты сумасшедший?

– А я похож на сумасшедшего?

– Да.

– Значит, у меня получается прикидываться. Хараев, я предлагаю тебе отдать мне девушку и спасти свою жизнь.

– Мне это надоело, – полевой командир утратил интерес к разговору. – Выведите его в коридор, я сейчас выйду. Не хочу пугать генеральскую дочь. А то, чего доброго, папа ее не узнает.

Почувствовав на плечах руки и увидев, что Хараев поднялся, Стольников рывком выбрался, перекатился через стол и, зайдя за спину Хараеву, обхватил рукой его шею.

– И что дальше? – прохрипел полевой бандит.

– Дальше мы будем сидеть и разговаривать, – объяснил капитан и сделал движение рукой, словно выбрасывал что-то из рукава куртки. Только сейчас Хараев вспомнил, что в последний раз, когда он видел этого русского сумасшедшего, тот был без рубашки и его мощное тело блестело от пота.

Выхватил из рукава тонкую, как вязальная спица, заточку, он одним движением поднес ее к шее полевого командира.

– Шакал!.. – взревел помощник Хараева, сходя с ума от ярости.

– Назад, – тихо попросил Хараев. По-русски попросил, чтобы его понял капитан.

– До сонной артерии полсантиметра, приятель, – проговорил Стольников, вжимая шило под левое ухо бандита. – Самое время успокоиться и поговорить. Девочка, зайди мне за спину.

– Ты не выйдешь отсюда, – прохрипел, стараясь придумать что-то толковое, чеченец.

– Это спорное заявление. Вот этого слюнявого на метр отодвинь. От него воняет как от осла.

Посыл относился к помощнику, который пытался сообразить, как помочь хозяину.

– У меня рука устает, – сознался Стольников, и острие вошло в кожу на несколько миллиметров. – Еще минута, и она сорвется.

Боли, на удивление, Хараев не чувствовал. Лишь ощущал горячую струйку, забегающую под расстегнутый воротник рубашки. Под воротником было тепло, но ниже, куда сбегала кровь, она была сырой, прохладной и липкой.