таблетки жизни, а за ним гоняются четыре призрака. Задача Пакмана съесть все таблетки и не попасть в зубы ни одному призраку.

— Это поинтереснее игра будет, — сказал Аскольд, а я подумал, что неплохо бы написать пару-тройку игрушек, которые будут популярны в последующие годы…

Тетрис первым на ум пришёл, а за ним Арканоид, Диггер и почему-то Бюрократ, где надо было прыгать по исчезающим листочкам, чтоб не утонуть. Сложностей почти никаких единственное — хорошо бы чтоб оно в цвете было, а не монохромное, как у нас сейчас…

Глава 23

83 год, Камчатка, сенатор

— Так откуда наш язык-то знаешь? — спросил Чон, — на вид ты типичный европеец.

— Отец у меня из ваших был, — ответил я.

— Из наших это с Юга или с Севера? — тут же уточнил он.

— И не оттуда и не отсюда, — ответил я, — его семья переселилась в Хабаровский край еще до разделения на Север и Юг. Посёлок Де-Кастри, это рядом с Советской Гаванью, если тебе это что-то говорит.

— Что-то слышал… — пробормотал Чон, — а потом что было?

— Потом была первая в Союзе депортация целого народа — в 37 году всех корейцев с Дальнего Востока переселили в Среднюю Азию, конкретно мой отец попал в район Усть-Каменогорска, это в Казахстане.

— Ну дальше можешь не объяснять, и так понятно, — остановил меня Чон, — а ты сам-то что на Камчатке делаешь?

— Так экспедиция, господин пилот, — ответил я, — послали изучать местную флору и фауну, — это я приврал, конечно, но в благих целях, на самом деле мы тут налаживали систему обнаружения американских подлодок, но не рассказывать же такие вещи человеку из-за бугра.

— И чего изучили? — спросил Чон, но я не успел ответить, потому что из-за двери опять начал делать знаки товарищ из органов.

Я извинился и снова вышел в коридор.

— Про экспедицию это ты молодец, что соврал, — похвалил меня гэбэшник, — но тут новая проблема возникла, сенатор, мать его за ногу…

— И чего сенатор? — уточнил я.

— Тоже хочет общаться только с тобой — чем-то ты ему приглянулся с самого начала.

— А кореец? — спросил я.

— Извинись и скажи, что другие срочные дела случились.

Я вернулся в лазарет, в двух словах объяснил ситуацию Чону, тот в ответ кивнул и попросил только хотя бы немного алкоголя, чтобы стресс снять, я пообещал, что будет.

— Я всё слышал, — тут же сообщил мне гэбэшник (он между делом сообщил, что зовут его Иннокентий Палыч), — организуем мы ему алкашку… водку-то они пьют?

— Водку во всём мире пьют, Иннокентий Палыч, — отвечал я, — так что несите смело… только много не надо, корейцы и со ста грамм быстро пьянеют.

— Ладно, — наморщил лоб он, — отнесём… а тебе в левый угол вокзала, там тебя Макдональд ждёт-не дождётся. Вот товарищ проводит.

Товарищ, который остался непоименованным, широко ощерил рот, взял моё предплечье в свой железный захват и потащил в левое крыло. По дороге я заметил, что пассажиров в аэропорту как-то очень сильно уменьшилось, буквально парочка нам по дороге встретилась. Подумал невзначай, что Сергей выпьет там всё в одиночестве, не дождавшись меня.

— Вот Петр Балашов, — по-английски с порога сказал непоименованный сотрудник сенатору, — говорите с ним, о чём хотите.

— Окей, — отозвался тот, по всему было видно, что он находится в крайней стадии раздражения, — выйдите пожалуйста из помещения.

Сотрудник повиновался, подарив мне напоследок очередную волчью ухмылку, а сенатор продолжил:

— Ваши сотрудники спецслужб явно превышают свои полномочия, — сразу же заявил он, — нет, я всё понимаю, у нас они тоже не ангелы, но есть какие-то пределы…

— От своего имени и от лица СССР приношу извинения, — дипломатично ответил я, — а теперь, может, мы сразу к делу перейдём?

— Хорошо, — неожиданно быстро согласился он, — переходим к делу. Ты, Пётр, на мой взгляд, самый вменяемый советский гражданин из тех, что я встретил, поэтому я и позвал тебя для беседы.

Я промолчал, потому что прямого вопроса тут не прозвучало, а Ларри перешёл прямо к волнующей его теме:

— Почему мне не дали связаться с американскими представителями? Почему до сих пор сюда не прибыл наш консул? Когда, наконец, мне организуют телефонную связь с Соединёнными Штатами?

Я вздохнул и начал отвечать с конца:

— На Камчатке очень непростая ситуация с телефонизацией — сами посудите, больше трёх тысяч километров до Транссибирской магистрали, где эта связь имеется. Отсюда и до Москвы чтобы дозвониться, надо много сил приложить, что уж говорить про Вашингтон. А что касается консула… тот же самый ответ — поймите, что Камчатка это как бы государство в государстве, это как необитаемый остров посреди Тихого океана…

— Необитаемый? — зацепился за это слово сенатор.

— Ну не совсем необитаемый, но обжитый очень слабо, — поправился я. — Но живут тут люди как бы сами по себе и ни на кого извне не рассчитывают… так что консул если и прибудет, то через пару дней, не раньше.

— Ну хотя бы радио можно послушать? — снизил тон сенатор, — про телевидение я уж заикаться не буду, но Голос Америки должен здесь приниматься.

— Минуту, господин сенатор, — ответил я, — я сейчас провентилирую этот вопрос.

И я вышел в коридор, где сотрудник ГБ с волчьим взором уже приготовил мне приёмник Океан:

— Держи, парень — и хоть обслушайтесь там этих голосов.

Я молча взял Океан и вернулся к сенатору.

— Вот, — сказал я, — господин Макдональд, портативный радиоприёмник, на коротких волнах тут должен ловиться Голос Америки… кстати, вы к основателям сети закусочных Макдональдс не имеете отношения?

— Нет, — коротко бросил он, — ни малейшего. Макдональд это такая же распространённая фамилия в Штатах, как у вас Кузнецов. На что тут надо нажимать?

Я показал, а потом перещёлкнул боковой переключатель на КВ1 и сам же покрутил настройку частот — Голос Америки поймать не удалось, но Немецкая волна услышалась довольно отчётливо.

— Хир ист ди Дойче вейле аус дер Бундес Републик Дойчланд, — сообщило нам радио, а потом разжевало для непонятливых, — Говорит радиостанция