покраснел бы, если бы увидел, в какой позе и в каком виде я сидела на коленях у Данилевского.

«Если меня не разорвет в клочья», — так он сказал? Кажется, прямо сейчас разорвет. Я даже голову в плечи втягиваю в ожидании этого фейерверка.

— В хранилище без меня никто не войдет. Но я сейчас скажу Селиму, он закажет для тебя всю технику, которая тебе нужна. Самое позднее, завтра все будет, Марта, — хрипит муж, и я с благодарностью протягиваю руку к объективу.

— Спасибо, Давид, вы настоящий добрый волшебник!

Мне самой становится жаль, что меня ничего не укусило пониже от выреза. Или к примеру, под платьем…

Но во всем хороша мера. Даже мой муж это понимает. Он лишь просит все тем же хриплым голосом:

— Может, ты наконец начнешь говорить мне «ты»?

Многообещающе улыбаюсь и хлопаю ресницами. Может быть и начну...

* * *

Продолжать работу нет смысла, раз уж завтра у меня появится нормальная техника. Решаю пока изучить библиотеку мужа.

Сколько же здесь книг! Интересно, а художественная литература у Данилевского есть? Любовные романы, например… Хотя представить Давида, читающего любовный роман, даже моего воображения не хватает.

К своему огромному удивлению, на нижней полке второго стеллажа нахожу детективы. Достаю все по очереди и листаю. С удовольствием почитаю! Только если поменьше кровищи и перестрелок, не люблю такое. Можно Давида попросить, чтобы он посоветовал.

Из книги выпадает несколько цветных фотографий. Это даже не фотографии, а постеры. На них изображен Давид на фоне летнего горного пейзажа умопомрачительной красоты в экипировке для банджи-джампинга.

Некоторое время любуюсь своим мужем, и тут на меня будто ведро ледяной воды опрокидывают.

Он стоит. На ногах. Не сидит в кресле, а стоит. Высокий, стройный, в футболке и шортах. И ноги у него сильные, мускулистые. Красивые такие мужские ноги.

Судя по внешнему виду, фото сделано относительно недавно. По крайней мере, Давид на постере не сильно отличается от теперешнего.

Почему я думала, что его инвалидность — это давняя история? Наверное, потому что никогда, ни дня, ни минуты не видела в нем инвалида…

Набираю мужа — нет связи. Он выключает телефон, когда занят или когда у него переговоры. Значит, попробую добыть информацию самостоятельно. Вряд ли это такая большая тайна.

Жаль, что это не цифровое фото, и его нельзя увеличить. Так и хочется раздвинуть границы пальцами. Ловлю себя на том, что глажу изображение мужа, и где-то в подсознании раздается усиленный стук. Как будто кто-то отчаянно пытается выбраться наружу.

Сжимается сердце от того, что Давид прикован к инвалидному креслу. Пусть он и сидит в нем, как на троне. Но все равно, он не может сделать многое из того, что доступно другим. К примеру, взять меня на руки и понести…

Снова из подсознания доносится настойчивый стук, но я не умею заглядывать в подсознание. Мне бы с сознанием разобраться.

Мне нужна информация, а самый верный ее источник может быть только в одном месте. И я иду на кухню.

Глава 21-1

Я не собиралась подслушивать. И в мыслях не было. Я собиралась найти Салимат, наврать ей с три короба поделиться несколькими женскими секретами и расспросить о Данилевском. Секреты я вычитала в интернете, но даже если теория без практики ничто, то практика без теории, я вам скажу, тоже не очень.

Открываю дверь, вхожу — в помещении кухни пусто. Ни души. Ставлю себе на заметку. Полный штат народу, а как только хозяин за порог, начинается полный разброд и шатание. Во мне, как я понимаю, особой угрозы никто не видит.

А напрасно.

Придется разглядеть.

На столе стоит большая миска с мытыми персиками. Я ведь могу взять один, я же здесь хозяйка? Только протягиваю руку, как со стороны заднего двора доносятся голоса.

Я не вслушиваюсь нарочно, они просто слишком громко разговаривают, Салимат с Раяной. И прятаться я не собираюсь, но стоит услышать свое имя, лихорадочно оглядываюсь и ныряю в кладовку.

Кладовка тесная, это скорее большой шкаф с дверцами-створками. На мое счастье сейчас он полупустой. И это тоже наводит на определенные размышления.

Зато отсюда не только хорошо слышно, а еще и отлично видно в щель между створками.

— Хороша молодая жена, от которой муж сразу после свадьбы сбежал! А ты ее расхваливала. Даже мой от меня оторваться не мог первое время, а тут медовый месяц начаться не успел, наш — фьють! — только его и видели! — Раяна стоит прямо перед кладовкой спиной ко мне.

Очень хочется нахлобучить ей на голову что-нибудь из кухонной утвари, которая, судя по отчетам, закупалась в гигантских количествах. Можно всю территорию замка выложить вместо мозаики. А вот в наличии ее не так много. Хотя для Раяны я обязательно подобрала бы что-нибудь эксклюзивненькое.

— Много ты понимаешь! — фыркает Салимат. — Давид не просто так уехал, у него в отличие от тебя дел полно. Это ты только языком молоть можешь, а он деловой человек.

— В медовый месяц даже самый деловой возле жены сидит как привязанный, — убежденно отвечает Раяна. Ну не жаба?

— Он же вчера прилетал. Разве ты его не видела? Сразу в беседку за хозяйкой, за руку схватил и в замок потащил. И для чего же, как думаешь? — парирует Салимат.

— Они не поднимались в спальню. Когда хозяин улетел, я решила, что надо им после такого постель сменить. В его спальню зашла, потом в ее. Не было их там, — доверительно шепчет Раяна, и я обреченно вздыхаю.

Вот и живи в замке, когда всем известен каждый твой чих. Подавляю возмущенный возглас в груди и чуть шире приоткрываю дверцу.

— Значит не добежали до спальни, — Салимат твердо стоит на своем, — затащил он ее куда-то по дороге. Тебе вот только забыл отчитаться! А то, что он лично фрукты своей жене отбирает, тебе ни о чем не говорит?

Раяна если и собиралась плеснуть ядом, то не успела. В кухню вбегает Селим с телефоном, протягивает его Салимат, и я чуть не влипаю носом в дверцу, когда слышу голос Данилевского.

— Включите камеру. Поскорее, у меня мало времени.

Дальше я с замиранием сердца слежу, как Давид с экрана показывает пальцем на персики, а девушки перекладывают их на большое блюдо.

— Вон тот с красным бочком тоже возьмите, — отдает распоряжение муж, прощается и отключается.