– Крысы, – успокаивала себя девушка. Это всего лишь крысы.

Повернув голову, Анюта увидела пробежавшую по стене тень и вздрогнула. Затем еще одна тень. И еще одна.

– Нет, это не крысы. Это не они. Они не бывают такими большими. Съежившись от страха, Анюта вцепилась в края койки руками и зашептала, глядя на движущиеся теневые фигуры:

– Кто здесь? – прошептала она. – Кто здесь? А-а-а. Я поняла… Лукавый, это ты? Ты пришел за мной? Ты хочешь забрать меня, за то что я тебя убила? Зря. Я с тобой не пойду. Ты и так достаточно мне испортил жизнь, больше тебе этого не удастся. – Поднявшись, Анюта начала ходить по камере, пытаясь угнаться за несуществующей тенью. Голос ее становился все громче и громче, иногда сменяясь на истерический смех:

– Ну что ты прячешься? Что страшно подойти ко мне? Конечно, страшно. А знаешь почему? Потому что я тебя больше не боюсь! Слышишь?! Не боюсь! Давай, выходи! И я еще раз размозжу пепельницу о твою поганую голову!!! Ну, где ты? Что ты бегаешь и прячешься? Я все равно тебя достану! Ты не уйдешь от меня! – Анюта разразилась диким сумасшедшим смехом.

– Эй, ты чё, там охренела, что ли совсем? – услышала она позади себя, знакомый голос.

– А! Вот ты где. Наконец-то отозвался. Ну, иди ко мне, иди. Стесняешься? Ну, так я сама могу, – двигаясь в сторону голоса, бормотала она.

– Ты совсем, что ли спятила? Под дуру закосить решила? Ща я тебе организую, и дурдом, и врачей. Не таких видали.

Окошко с грохотом закрылось и девушке стало еще страшнее. О том, что с ней сейчас с ней говорил Лукавый, она не сомневалась. Но он обещал привести еще кого-то. Кого? Всех тех, кто тогда был на той злосчастной квартире? И они ее опять будут мучить? Но за что? Что она им сделала? Но если Лукавый убит, то и эти все, которых он приведет, тоже не живые… Что же делать? Неужели никто не поможет? И почему они все не живые? Что с ними случилось? А может… может… и их тоже она убила? Просто не помнит? Что же теперь делать? В голове встала картина мерзких, убитых, окровавленных, обезображенных и холодных покойников, которые сейчас зайдут и начнут душить ее ледяными когтистыми, костлявыми руками.

Забившись от страха, словно в лихорадке, Анюта с ужасом посмотрела на открывающуюся дверь. Вот они… Они пришли за ней. Завизжав, что было мочи, она начала пытаться отбиться от подошедших к ней монстров:

– Не подходи! Пошли прочь, твари! Господи, помоги мне!!!

Затем ей завернули руки, прижали к кровати, и она почувствовала легкий укус в плечо, словно укол. В глазах все потемнело, тело обмякло, глаза начали закрываться. Поняв, что силы покидают ее, она отдалась воле судьбе…

Открыв глаза, Анюта посмотрела на потолок и попыталась пошевелиться. Но это ей не удалось. Поняв, что она привязана, девушка повернула голову в бок и с удивлением обнаружила, что она не в больничной палате, а все в той же камере одиночке. Прокрутив последние события, ей стало не по себе. «Неужели я сошла с ума?»

– Эй, кто-нибудь, – попыталась крикнуть она, но голос осип, а в горле стоял ком. Прокашлявшись, девушка повторила попытку:

– Кто-нибудь! Развяжите меня!

Окошко в двери открылось, и она увидела улыбающуюся физиономию в фуражке:

– Ну что, сумасшедшая, проснулась?

– Я не сумасшедшая. Просто нашло, что-то. Слушай, развяжи меня, пожалуйста. У меня шея затекла и руки с ногами тоже. Голова раскалывается. И пить очень хочу.

– Ага, нашла Дирака. Я к тебе даже подходить не буду. Вдруг, ты меня укусишь.

– Не укушу я тебя.

– Все вы так говорите. А потом делай уколы от бешенства, – откусывая сочное яблоко, зачавкал тот. – Не, без разрешения врачей, не имею право.

– Ну, так позови врачей. Сколько мне так лежать?

– Поздно уже. Спят наверно.

– Какой спят? Они работают круглосуточно!

– С чего ты это взяла?

– А если кому-то плохо? Если срочная помощь медиков требуется? Тогда что? Ждать утра, когда они проснуться?

– Ага, – продолжал улыбаться ее охранник.

– А если помощь нужна немедленно и утром уже поздно будет, тогда как?

– Ну как. Никак. Ногами вперед вынесут и со всеми почестями.

– Слушай, хватит издеваться. Позови, кого-нибудь. Пожалуйста, – жалобно простонала Анюта.

– Ладно. Так и быть. Хотя у меня ужин. А вот из-за таких, как ты, ни поесть нормально, ни поспать. Она здесь с ума сходить будет, а люди должны голодными оставаться и не спать по ночам. – Пробубнил он, закрывая окошко.

Минут через тридцать, окошко снова открылось и в нем появилось лицо мужчины в очках и белом колпаке.

– Как самочувствие? – слегка заикаясь, спросил он.

– Нормально. Только тело очень затекло. Отвяжите меня, пожалуйста. Я не буйная. Честное слово. Я спокойно лягу на бок и буду спать. Я очень вас прошу.

– Ну, буйная или нет, решать не тебе. Открывай, – обратился он к сержанту и послышалось лязганье ключей.

В камеру вошли три врача в белых халатах.

– Ну, рассказывай, – подошел к ней заикающийся врач и стал всматриваться в глаза.

– А что рассказывать?

– Что вчера произошло? Что кушала?

– Кушала… – Анюта пыталась вспомнить. – Что давали, то и кушали. Баланда обычная.

– Грибочки передавал кто-нибудь?

– А сюда разве можно, что-то передать?

– Вот и узнаем. Кровь у тебя вчера взяли. И если там, не дай Бог, что-то запретное обнаружится, то это будет не только нарушение режима. Так что лучше сразу говори, кто и что передавал.

– Да вы что?! Я здесь одна, как перст! Четыре стены и все! Здесь, без грибов или как вы выразились, запретных препаратов, свихнуться можно! Вы сами попробуйте, хоть один день здесь провести.

– А мне здесь делать нечего. И сидеть незачем. Я врач. У меня профессия спасать людей, а не убивать. В отличие от тебя. Так что ты нас не сравнивай.

– Я не сравниваю. Сюда любой попасть может. Как говориться, от сумы и от тюрьмы – не зарекайся.

– Нормальные сюда не попадают, – довольно грубо ответил доктор и повторил вопрос: – И так, что произошло вчера? Я слушаю.

– Я сама не знаю. Сначала мне показался какой-то шорох. Я подумала, что это крысы, но потом поняла, что это не они.

– Почему?

– Это покажется глупо, но я увидела тени. Понимаете? Я реально их видела. По стенам были оттенения. И шорох не прекращался. Мне стало страшно. Я почему-то подумала, что это мертвецы, и что они сейчас нападут на меня. А потом