он был красивым сукиным сыном. Он посмеялся над собой и понял, что почти в эйфории. Он был влюблен в девушку по имени Мэгги. Никогда раньше не испытывал нечто подобное. Он даже не знал ее фамилии. Встал, потянулся и огляделся местность. Где она вообще?

— Мэгги? — позвал он, обшаривая взглядом пляж. Он обернулся, выкрикивая ее имя. Дверца машины со стороны водителя была слегка приоткрыта. Он подошел ближе и полностью открыл дверцу машины, ожидая, что ее увидеть спящую на переднем сиденье, потому что, видимо, ночью ей стало неудобно или холодно. Но там не оказалось. Он заглянул внутрь и пошарил вокруг, надеясь, что оставил расческу в бардачке… или, может, мятную конфету. Ее маленькая серебряная сумочка лежала на сиденье. Он открыл ее, но она была совершенно пуста. Какая девушка придет на танцы с пустой сумочкой? Разве они не запихивают в свои рюкзаки и кошельки как можно больше вещей? Очевидно, не Мэгги. Он растерянно уставился на сумку. Краем глаза он заметил отблеск чего-то золотого и блестящего. Парень наклонился и поднял с пола колпачок фирмы «Бель Эйр». Он был похож на колпачок от губной помады.

Его зеркало заднего вида было повернуто не под тем углом, и он поправил его, подумав, что Мэгги, должно быть, смотрелась в него, раз оно так перекосилось. Скорее всего, она спустилась к воде. Возможно, ушла искать туалет. Он не знал, почему она не взяла с собой туфли. Конечно, на ее красных каблуках было не удобнее, чем босиком, особенно там, где песок был глубоким. Он вышел из машины и сам обул свою обувь. Бросился к воде и принялся мочить волосы, умывать лицо и полоскать рот. Он решил подождать, пока она вернется, но этого не произошло, поэтому Джонни отправился на станцию спасателей, чтобы ему помогли завести машину.

Час спустя ее все еще не было. Джонни исходил весь пляж вдоль и поперек, выкрикивая ее имя. Прошел четверть мили до станции спасателей, где также оказалось несколько туалетов получше, но никто не видел никаких признаков ее присутствия. Пляж начал заполняться машинами и семьями, с детьми, домашними животными и большими яркими зонтиками.

Спустя еще три часа после того, как он проснулся и понял, что Мэгги пропала, Джонни вынужден был признаться, что она сбежала. Он был зол, но больше боялся. Почему она оставила свои туфли? Девушка была загадкой, в этом не было сомнений. Она сказала, что не знает, как долго пробудет здесь, и некоторые из ее комментариев прошлой ночью теперь не давали ему покоя. Может, она была сумасшедшей? Все это было так романтично и по-настоящему, она была такой напряженной, с таким ясным взглядом, что он почти поверил ей, когда она начала говорить вещи, которых он не понимал и даже не мог представить. Однако Джонни не мог смириться с мыслью, что она может уйти насовсем. Что, если он никогда больше не увидит ее? Ответная боль, охватившая его грудь, была почти такой же пугающей, как и ее исчезновение.

Он направился домой, проверяя, приготовила что-нибудь ли его мама накануне вечером и все ли в порядке с Билли. Брат сделал себе большой сэндвич и читал деловой раздел «Техас Таймс», когда Джонни вошел в парадную дверь. Он был хорош в математике и мог починить почти все что угодно, но никогда не садился и не читал газету, как его младший брат, и не перелистывал книги в библиотеке так, словно в них хранились все секреты Вселенной. Билли был умным, и, если бы Джонни присматривал за ним и следил за тем, чтобы мама не попадала в неприятности, Билли однажды мог бы вырасти и стать кем-то важным. Он мог бы поступить в колледж, увидеть мир, чего-то добиться. Этого Джонни хотел больше всего на свете.

— Ты только что вернулся? — Глаза Билли за толстыми стеклами очков расширились. — Старик Пегги собирается убить тебя!

Отец Пегги был помощником шерифа в полицейском управлении Ханивилля, и ему, откровенно говоря, не очень нравился Джонни. Как и тот факт, что его дочь притягивала парней, как мух.

— Картер подвез Пегги домой, так что если кто-то и умрет, то это будет он, — улыбнулся Джонни своему младшему брату, делая глоток прямо из большой стеклянной бутылки апельсинового сока, стоявшей на верхней полке холодильника. Он достал пару яиц и принялся взбивать их, размышляя о причине, по которой он не отвез Пегги домой.

— Мама уже дома? — спросил он Билли через некоторое время.

Билли поднял взгляд, кивая головой.

— Да. Я не ложился, пока она не вернулась прошлой ночью. — Билли опустил взгляд на свою газету, пытаясь решить, что ещё рассказать о матери. — Она снова была с мэром. Выходила из его машины, если только они с миссис Карлтон внезапно не подружились.

Джонни выругался себе под нос и с отвращением покачал головой. Ему не нужно было это дерьмо, только не сегодня, да и в любой другой день тоже. Господи, спаси его от красивых женщин и их махинаций. У него была одна девушка, которая не могла усидеть на месте, и другая, которая, казалось, просто не могла держаться в стороне. Жаль, что не наоборот.

— Она спит?

— Нет. Наверное, прячется. Она знает, что я ее видел. Думаю, она надеется, что я тебе не скажу.

— Да, уверен в этом. — Джонни и его мама уже пару раз спорили по поводу ее выбора мужчин.

— Итак… почему ты только пришел? — Билли совсем забросил бизнес-кружок и, казалось, стремился сменить род деятельности. Это был Билли, вечный пацифист. Джонни оставил тему о маминых мужчинах. Он разберется с этим позже.

— Я был на пляже, слушал музыку и в итоге заснул там. Было здорово. — Это было более чем просто здорово. Это была лучшая чертова ночь в его жизни. Он снова почувствовал боль внизу живота и задумался, сможет ли он на самом деле съесть омлет, который жарил. Куда делась та девушка? Он не мог просто предположить, что с ней все нормально.

Билли поддержал разговор.

— Сегодня утром я сходил в магазин на углу, купил газету и угостил маму кофе. Никого не было дома. Мистер Макнинч сказал, что прошлой ночью кто-то забрал машину экономки Ханикаттов. Сказал, что копы были на каждом углу. Тем не менее они нашли ее. Он сказал, что Мэри Смит, домработница, пришла как раз передо мной и была просто на седьмом небе от счастья, когда ей возвращали машину.

Джонни застыл, лопатка в его руках повисла в воздухе, пока он