– Они умирают, Северина, – перебила ее Алла Петровна. – И нюхаешь ты не чистый продукт выведения, а сильно измененный потребленными лекарствами, так что только портишь свой нос. Завтра Редькину оперируют. По моим предположениям ее опухоль не операбельна – разрежут и зашьют. Ты можешь присутствовать на операции, если уж так сомневаешься в диагнозе. Но при одном условии! – Алла успела остановить вытянутой ладонью радостно бросившуюся к ней Северину. – В шесть тридцать вечера – конец рабочего дня. Мы с тобой уходим из больницы. Ночевать теперь будешь у меня. Я живу одна, ты мне подходишь, с тобой есть о чем поговорить и вообще... – Алла задумалась. – Сейчас пойдем по магазинам покупать тебе одежду и обувь. Если хочешь приходить в больницу и дальше, должна делать все, что я говорю. Беспрекословно! А теперь – главное. Ты ходила в двенадцатую палату общей терапии?

– Не ходила, – замотала головой Северина. – Я со второго этажа только в морг спускаюсь. Еще на пятом этаже была, смотрела рыбок в аквариуме.

– Эту женщину видела? – Алла раскрыла историю болезни и показала на фотографию в ксерокопии паспорта.

– Видела ее в коридоре на втором этаже. Посмотрела поджелудочную, а что такого? Она сама попросила. Сказала, что сомневается в диагнозе.

Алла Петровна закрыла историю болезни, откинулась на спинку кресла и покрутилась в нем туда-сюда, разглядывая Северину. Девочка стояла у ее стола в зеленом костюме медицинского персонала – застиранные холщовые брюки на резинке, рубашка с вырезом под горлом, тряпичные туфли на мягкой подошве.

– О тебе слухи пошли, – сказала Алла. – Я не хочу превратить больницу в место паломничества всех страждущих. Когда я согласилась на твое присутствие здесь... – Она задумалась.

– Я же вам при первой встрече сразу сказала, что умею делать. Вы не поверили?

– Теперь верю, – Алла нервно закурила. – Я думала, что ты не настолько глупа, чтобы в открытую лечить здесь больных! У такой умной девочки – нет никакого чувства самосохранения?

– Извините, я больше не буду... – пробормотала Северина. – Не выгоняйте меня. Я только стала понимать, как все устроено...

– Ты осознаешь, что находишься на чужой территории? – шепотом спросила Алла.

– Да, конечно. Это ваш мир, я все понимаю! Простите...

– Вот и умница, – главврач встала и начала собираться. – С неизлечимыми можешь делать, что хочешь. Это не выйдет за пределы больницы. Даже если навредишь, все покроется. Пока они неизлечимы... – Алла застыла и озабоченно посмотрела на девочку. – Ты же не нашла у них ничего, что можешь изменить?

– Нет, – замотала головой Северина. – Я и не искала, я все поняла еще в детстве – смерть не моя территория.

Алла Петровна с облегчением выдохнула.

– А с другими пациентами будешь общаться, когда я скажу. Не поддавайся на их уговоры и просьбы, все не так просто, как кажется. Если люди узнают, что ты умеешь, тебе не выжить.

* * *

Вечером Северина примеряла свой первый в жизни бюстгальтер. И крошечные трусики с кружевами. Короткую юбку в обтяжку и шелковую блузку к ней. Туфельки на невысоких каблучках с пряжкой и сандалии с застежкой вокруг щиколотки. Колготки – черные, телесного цвета и сеточкой. Коричневый замшевый пиджачок в талию, мохеровый свитер с высоким воротом и джинсы, которые обтягивают, как резиновые.

– Надеюсь, тебе это поможет, – одобрила сильно принявшая за время примерки Алла.

Она опустошала бутылку вина, сидя на диване в нижнем белье – короткая прозрачная сорочка на бретельках и трусы-шорты. Северина подсела к ней, осмотрела вблизи плечи и выступающий костяк грудины. Чуть коснулась пальцем локтя Аллы и спросила:

– Тебя можно потрогать?

– Нельзя... Мои болячки не твое дело. Что смотришь?.. Ужас, да?

– Никогда не видела такой красоты!.. – прошептала Северина. – Ты очень красивая, как тебе удалось сделать такое с телом?

– Я-а-а?.. – удивилась Алла.

– Конечно! Я вижу рукоятку грудины!.. – Северина издалека показала пальцем. – А это акромион! – Она решилась и осторожно тронула выступ над головкой плечевой кости. – Видны почти все кости и суставы, и как кровь пульсирует по венам. А лопатки!.. Ты видела свои лопатки?

* * *

Три месяца Северина изучала медицину на практике. Она была любознательной и выносливой ученицей. Как сказал старый хирург Панин, девочка наверняка послана ему в утешение после долгих лет никчемного преподавания дуракам в институте и унылой практики потом в больницах среди тех же недоучившихся дураков.

– Истинный талант от Бога и сильное желание при этом учиться – невероятное сочетание! – восклицал он. – Удочерю! Удочерю со всеми вытекающими!

– Опоздал, – ухмылялся нефролог. – Ее Алла ни на шаг от себя не отпускает. Однако девочка ни разу не пришла к психиатру. А заскоки у нее имеются.

– Ерунда, – отмахнулся Панин. – У ребенка сильно развито воображение, что при ее таланте диагноста не лишнее.

– Девочка действительно имеет несколько измененное представление о структуре мироздания, но кто из нас полностью нормален в этом смысле? – поддержала Панина гинеколог – тучная женщина лет сорока.

– Я все слышу, – сказала Северина, приподнявшись с кушетки и осмотрев стол, за которым доктора пили чай. – Оставьте мне конфет вафельных.

– Вы, Панин, очень, очень недальновидны, – строго заявила Алла Петровна, выбирая из вазочки «Мишек косолапых» и складывая их отдельной кучкой. – Вы похвастались ревматологу выздоровевшими коленками, а когда он вам не поверил, настояли на рентгене.

– Коллега!.. – погрозила ему толстым пальчиком гинеколог. – Вы позволяете юной деве трогать свои коленки?

– И про грыжу позвоночника сказали? – села возмущенная Северина.

– Но ведь... поймите, это же нонсенс! – обескураженно забормотал Панин. – Исчезновение грыжи в моем возрасте после двух прикосновений...Что?.. – Он испуганно взглянул на посерьезневших коллег.

Алла развернулась от стола и укоризненно посмотрела на Северину.

– И что?.. – покраснела девочка. – Панин лучший хирург из всех! Кому плохо, что он теперь без обезболивающего простаивает по шесть часов на операции? Раз уж мне не разрешают лечить больных... – закончила она тихо.

Алла встала и окинула взглядом всех присутствующих. Гинеколог с излишней поспешностью потянулась к чайнику. Алла обошла стол и опустилась возле тучной женщины на колени.

– Ты без чулок, надо же! – сказала она шепотом, глядя снизу. – Вытяни ноги. Не зли меня, просто вытяни ноги. Спасибо. Ни одной язвы?

– Ни одной вспученной вены, – кивнула гинеколог.

Все оглянулись на Северину.

– Делов-то!.. – пробормотала она. – Вот с диабетом проблема, это да. Если Маша не будет соблюдать...

– Ты у нас теперь просто Маша?.. – Встала с коленей Алла Петровна. – Уважаемая задавака, доктор наук Климова Мария Иннокентьевна?