— Не жмут. — Девушка улыбнулась. — Только ветер под шубку задувает.

Ну конечно — под шубкой-то больше ничего не было… Не простудилась бы только!

— Ой, Максим… а так не может быть, что мы здесь навсегда останемся?

— Не знаю… — Тихомиров напряженно вглядывался в неширокую деревенскую улицу, судя по всему — недавно почищенную от снега бульдозером.

Кто-то показался в конце улицы. Похоже, что инженер… Да-да, именно он!

— Петро-ович! — изо всех сил закричал было Макс.

Но тут же, оглянувшись на клуб, осекся и мотнул головой:

— Побежали к нему!

Какая-то деревенская собака — симпатичная такая дворняжка, хвост бубликом — повела носом в их сторону, но не залаяла. Не чуяла?

— Петрович!

Инженер удивленно моргнул:

— Ого! С чего бы такой маскарад? Новый год-то давно прошел.

— Прошел… Но тут у них новый праздник — День тракториста. Кстати, в здешнем клубе гости. Наши хорошие знакомые — из компашки Микола!

На боковой улочке у забора стоял оранжевый трактор — все тот же ДТ-75. Мимо прошла женщина с коромыслом и ведрами, не обратив ни малейшего внимания на Снегурочку и Деда Мороза. Петровича это не удивило, Олеся не обратила внимания, а вот Тихомиров задумался… Даже крикнул прохожей вослед:

— Гражданочка! Не подскажете, как пройти в библиотеку?

Даже ухом не повела!

— Ты чего разорался-то? — заморгала Олеся.

— Да так… проверяю… Мальчишка-то нас все-таки видел. А женщина эта… и вот, собака… похоже, что нет. Как такое может быть вообще?

— Некогда гадать. — Инженер кивнул на клуб.

С крыльца как раз спускались двое — верзила Витек и лысый черт Жердяй. Оба в ватниках и с охотничьими ружьями за плечами.

Переглянувшись, беглецы проворно спрятались за трактором…

И те двое тотчас бросились туда же!

Заметили!

Ну да — в ярких красных костюмчиках да на белом снежке!

Тихомиров осторожно выглянул из-за гусеницы…

И едва не получил дробью — сдернув с плеча ружье, Жердяй выстрелил… Промазал. Его напарник тоже прицелился.

— В трактор! — прошептал инженер. — Иначе не уйдем — пристрелят. И на лыжах не уйдем… а так — рванем к лесу! Давайте в кабину — живо!

— Слышь, Петрович, а ты на нем ездить умеешь? — Максим заскочил на гусеницу и, открыв дверцу, помог забраться Олесе.

— Главное, завести… Пускач вроде теплый. Максим, массу включи… Ну, во-он тот тумблер…

— Ага…

Снова грянул выстрел, потом еще один. Не причинив никакого вреда трактору, заряд волчьей дроби просвистел над левым ухом Макса.

И тотчас же застрекотал пусковой двигатель… потом, чуть погодя, завелся-зарычал основной.

Трактор затрясся, словно лихорадочный больной, было такое впечатление, что он вот-вот развалится на части. В кабине сильно запахло соляркой и какой-то гарью…

— Передачу! Передачу врубай!

— А где тут первая?

— Не «жигули»! С любой тронется!

Инженер наконец заскочил в кабину, дернув фрикцион, нажал на педаль, разворачивая трактор на месте.

Медленно, угрожающе поднялся нож очистителя. Трактор зло зарычал, выдохнув в небо тугую струю черного дыма, плотоядно лязгнул гусеницами и, набирая скорость, поехал прямо на гопников.

Те, конечно, тут же бросились кто куда, еще бы — такая махина! Конечно, никакого вреда трактор бы им не причинил, просто проехал бы насквозь, но… Все-таки людишкам Микола сейчас было страшно!

А Жердяй еще и оказался не очень-то ловок — выронил ружье, да убраться до конца не смог — если бы все сейчас было по-настоящему, трактор отдавил бы ему ногу. А так…

Лихо повернувшись у клуба, ДТ-75 бодренько покатил к лесу.

— Хорошо, трактористы за нами не погнались! — перекрикивая рев двигателя, закричал инженер.

«Дед Мороз»-Тихомиров приложил ладонь к уху:

— А? Что?

— Говорю, трактористы не погнались!

— А-а-а! Так они с утра уже пьяные!

— Чего?!

— Пьяные, говорю, с утра!

— А-а-а!

Погоня, если она сейчас и была, безнадежно отстала. Километров десять — двенадцать в час ДТ-75 делал. В принципе на лыжах можно догнать, потому следовало торопиться, пока гопники окончательно не пришли в себя.

Впереди, за елками, показалось шоссе. Перевалив через него, не снижая скорости, трактор пополз по лесной дорожке и, свернув к Светлому озеру, зарылся гусеницами в снег. Как раз на той полянке, с цветиками-семицветиками.

Да на хрен это надо

Что как все это вышло

Да втюрилась дуреха…

Жак Превер

Трактор так там и увяз — в болотине — по самые гусеницы, да было на то похоже, что его и дальше засасывало, потихонечку-полегонечку, однако неотвратимо. Беглецы выскочили на полянку, прошли мимо высоких папоротников, мимо цветов. Олеся наклонилась, сорвала один, невольно любуясь радужной игрой света:

— Какой странный цветок. Переливается, словно калейдоскоп. Никогда таких раньше не видела.

— Нам туда. — Максим обернулся и кивнул на заснеженные елки. — Там дорога. Как раз в Калиновку. В ту, которую нам надо.

— Ничего не понимаю, — вздохнув, честно призналась девушка. — Мы же ведь и были в Калиновке… не в той. Ужас какой! Что же это такое делается-то, а? Прямо в голове не укладывается!

«А кокон этот проклятый укладывается?» — хотел было спросить Макс, но передумал и просто махнул рукой:

— Пошли.

Синее, с ярким зимним солнышком небо сменилось привычной уже желтоватой дымкой. Позади осталась поляна, деревня старосты Микола, впереди, под ногами, лежала лыжня. А лыжи-то, между прочим, остались там, у клуба.

Делать нечего, пошли так, пешком, временами проваливаясь в снег по колено и поминутно оглядываясь — не объявилась бы погоня. Пока Бог миловал — не было.

— Наверное, поляну не нашли, — на ходу усмехнулся Петрович. — Про цветики-семицветики не сообразили.

— Что ж, они так теперь там и останутся? Ну, в этом мороке?

Олеся обернулась и, наклонившись, схватила щепотку снега, бросила в рот. Улыбнулась:

— Что-то пить хочется! А там, в клубе, бак с водой стоял, зеленый такой, я видела.

— Там вода хоть и есть, да не про нашу честь, — отрывисто бросил Максим. — Мы на нее только смотреть можем да облизываться. Как, впрочем, и на любую другую еду.