— Значит, эти двое, если не найдут выхода, то…

— Совершенно верно! Подохнут с голоду или будут жрать друг друга.

Девушка поежилась:

— Ну уж… Скажешь тоже!

— А что — запросто!

И тут вдруг тишину прорезал выстрел!

— Ложись!

Тихомиров первым кинулся в снег, подполз к елкам. Подняв голову, осмотрелся…

— Вон они, у сосняка. — Инженер подполз ближе и показал рукой.

Максим кивнул:

— Вижу. — Обернулся к девушке: — Слышь, Олесь. А ты напрасно о них беспокоилась. Вон, явились не запылились!

— Да уж… явились. И что мы теперь делать будем?

— В Калиновку идти надо, — твердо заявил Григорий Петрович. — Больше просто некуда.

И снова выстрел!

И еще…

— Они, похоже, на лыжах, — пропустив над головой заряд дроби, негромко промолвил Макс. — Давайте тогда в лес, где снег. По лыжне-то они нас быстро догонят.

— А там провалимся!

— Так и они вряд ли пройдут. Договоримся так — сейчас разделимся, а встретимся на шоссе, у повертки. Ты, Олеся, сначала просто тут посиди, подожди, пока мы их отвлечем…

— Поняла.

— Ну, тогда — с Богом!

Посовещавшись, беглецы разом вскочили и бросились за деревья. Тихомиров свернул от лыжни влево, Петрович — вправо, Олеся же пока затаилась, как ей и было указано.

Ага! Забросив за спину ружья, гопники встали на лыжи и быстро помчались по лыжне, а потом остановились, задумались… И вот уже кто-то из них — похоже, верзила Витек — повернул за Максом, Жердяй же побежал по следам Петровича.

Еще хорошо, что их всего двое…

Бабах!!!

Стреляй не стреляй, а попадешь вряд ли. Ближе надо подойти, ближе, ведь кругом сосны, снег, молодая еловая поросль…

Вот и дорога! Шоссе. Белая неширокая лента. Снежная — кому ее сейчас чистить? Правда, нельзя сказать, что совсем нетронутая. Во-он, у того края протянулась ниточкой лыжня.

Дождаться выстрела!

Ага… Теперь верзила должен перезарядить ружье, а тем временем…

Собравшись с силами, молодой человек выбежал из ельника и быстро проскочил дорогу, укрываясь в зарослях можжевельника…

— Ну наконец-то!

Чуть в стороне, метрах в трех от кусточков, с ружьем наперевес стоял Жердяй и кривил тонкие губы в ехидной ухмылке:

— А ну-ка, руки в гору! И без глупостей!

Сопя, вскоре подбежал и верзила, с разбега пнув Макса ногой в живот:

— У-у-у, гадина! Дед Мороз хренов!

Согнувшись, Тихомиров упал в снег, застонал — Витек ударил его еще несколько раз:

— А ну, говори: девку где спрятал?

— Да в лесу она. — Жердяй сплюнул в снег. — Где ей еще быть-то? Небось под какой-нибудь елкой прячется. К ночи сама к нам явится — или замерзнет, больше-то некуда деться.

— А чего нам до ночи-то ждать? — неожиданно хмыкнул верзила. — Вот он ее как раз сейчас и позовет! Покричит громко. Жердяюшко, ножика не найдется, а то я свой где-то посеял?

— Для такого случая сыщем!

Уголовник расстегнул ватник, вытащив из-за пояса охотничий нож, и тут же предупредил напарника:

— Смотри, эта сволочь верткая! Меня по лету так приложил… Едва выжил!

— А-а-а! Так это он был?

— Он!

— Ну, тебе и карты в руки! Постой-ка… — Верзила вдруг гнусно осклабился. — А может, нам ему ноги прострелить? Чтоб потом, в случае чего, снова не бегать.

— Хорошая идея, — согласно кивнул Жердяй. — Только… а вдруг Микол потом спросит?

— А мы скажем: бросился, защищались…

— И то верно…

— Слышь, ты, — Витек наконец обратился к лежащему в снегу Максу. — Не хочешь сдохнуть медленно и жутко, говори: кто еще с тобой был? Кроме девки…

Лысый уголовник Жердяй вдруг лениво зевнул:

— Да какая нам на хрен разница, кто там с ним был? Ну, мужик какой-то, и что? Ну, в лучшем случае доберется он с этой девкой до Калиновки… А там — достанем, дело техники.

— Вообще-то верно.

Эта фраза беглеца сильно озадачила и насторожила. Значит, в Калиновке вовсе не так уж и безопасно. Наверняка у Микола там есть свои люди — соглядатаи, шпионы. Или просто какой-нибудь старичок постукивает иногда за мзду малую.

— Что ж…

Верзила вскинул ружье, но выстрелить не успел — уголовник неожиданно схватил его за руку:

— Постой! Дай-ка лучше я… У меня с ним ста-а-арые счеты. Вот сейчас, прямо в колено… Ой как он сейчас завоет, ты услышишь, Витек! Ой как…

Максим подсек Жердяя ногой и, вскочив, бросился в можжевельник… Грохнувший выстрел сбил на елках шишки.

Максим ткнулся в снег, ожидая второго заряда — должен же выстрелить верзила. Что-то не стрелял… Почему медлит, гад?

— Стреляй, Витек! Стреляй! — истошно заорал уголовник… И почти сразу же голос его странным образом изменился: — Витек… ты что это, Витек? Ты что?

Не дослушав, Тихомиров вскочил на ноги, кинулся за деревья, резко ушел вправо, затем влево… петлял… А выстрела не было! И, похоже, никто не гнался.

— Макси-и-им!!! — позади прозвучал женский крик.

Олеся!

Больше некому!

Достали они ее, что ли? А что же Петрович?

— Макси-им! Макс! — а это уже мужской голос. И, кажется, инженер…

Беглец высунулся из-за сосны:

— Петрович! Олеся!

— Мы здесь, здесь! Давай сюда.

Проваливаясь по пояс в сугробы, Тихомиров зашагал обратно к можжевельнику. Странно, но он совсем не чувствовал холода — может быть, на нервной почве?

На поляне, у кустов можжевельника, о чем-то негромко переговариваясь, беглеца поджидали четверо: Григорий Петрович, Олеся, и — Макс не поверил своим глазам! — хрупкая блондинистая девчонка, весьма знакомая, и с ней — мальчишка лет двенадцати. Оба одеты в какие-то старушечьи полушубки из собачьих шкур, в валенки, у обоих за плечами — луки и колчаны! А в спине, между лопатками упавшего в снег верзилы, торчала стрела!

— Это вы его что ли? — подойдя ближе, Максим кивнул девушке.

Та улыбнулась:

— Мы… Я то есть. Вы меня не узнаете? Я Марина.

Марина… Ах, ну да, ну да — та самая девчонка, из «новых русских», которую Максу когда-то не удалось спасти от группового изнасилования, однако вполне удалось — от самоубийства. Ну да, ну да… Она же еще потом говорила, что разрядница по стрельбе из лука. И что на сафари с отцом ездила… в Кению что ли…