Если честно, то страшно было вновь уходить в открытый океан, в неизвестность. Правда, теперь он имел более четкое представление о местонахождении ближайших островов. Можно было и к Гвинее рвануть, но больше всего приглянулись ему острова Санта-Круз. Значит, держим путь туда. И если раньше он искал цивилизацию, путь домой, то теперь предстоит найти провал во времени.

Корма «Баунти» явственно виднелась впереди, тримаран по-прежнему удерживало течением в кильватере. Однако корабль все же постепенно удалялся и с каждой минутой был виден все хуже. Вот уже видны только смутные очертания, вот только силуэт, а вскоре лишь кормовые огни. Спустя час свет факелов потускнел, и корабль окончательно скрылся из виду. Поставив парус, Сергей развернул тримаран на северо-запад, а курс «Баунти» лежал на северо-восток. Прощайте, исторические персонажи! Впереди опять неизвестность.

«Эх, лодочка, куда ж ты выплывешь и меня вынесешь? В начале путешествия искал землю, чтобы выжить и спастись от голода, затем отправился на поиски цивилизации. А теперь-то куда меня понесло? Зачем покинул шхуну? Что я буду делать в этой прошлой жизни? Гладь океанская, соль морская, рыбы, чайки, бакланы, да и я сам — птица перелетная. Буревестник хренов! Наломал я дров! Какого лешего взбаламутил экипаж этой посудины? Обрек бравого молодца Уильяма Блая на тяжкие испытания! Да и бедняга Кристиан Флетчер теперь обречен на долгие скитания и отшельничество. Куковать лейтенанту на этом убогом острове Питкерн долгие годы, пока дикари его шкуру не пустят на изготовление барабана. Да и судьба остальных бедолаг не лучше. А при чем тут я? Чему быть, того не миновать, как говорит народная мудрость. Капитан Блай и без моей помощи довел бы команду до бунта. Наверняка! Вероятно... Может быть... Ах ты, боже мой! Голова раскалывается от этих мыслей. Неужели это все-таки я сам, лично, изменил ход истории, спровоцировав бунт? А потом сбежал, как подлый трус. Подтасовал карты, словно шулер! Уф-ф-ф! Что теперь о мятеже напишут в книгах, как изменят сценарий фильма, будет моя личность в этой истории фигурировать или нет? И что дальше делать? Мне бы крылья, а то уже надоело плавать. Отчего люди не летают? Так и улетел бы отсюда прочь, в Россию-матушку! Только тут не крылья нужны, а машина времени. Нажал на кнопку — и вот ты уже дома. Мечты, мечты... »

Так разговаривал вслух сам с собой Строганов, сидя под парусом и гребя веслами изо всех сил. Ветер как назло вскоре стих, установился полный штиль.

Домой! Курс на север! Или северо-запад? Ох и намашется же Серега этими веслами. И раз! И раз! И раз...

Первую ночь после бегства с «Баунти» путешественник, а вернее, скиталец спал плохо, тревожно дремал и много размышлял о своей жизни, в основном, конечно, непутевой, но местами и временами очень даже ничего, положительной, а порой и героической!

К сорока годам он заработал ордена за войну, медаль за спасение утопающих, грамоту ЮНЕСКО за защиту животных и морской фауны. Или не ЮНЕСКО? Какой-то международной организации под эгидой ООН, какой именно, Строганов забыл. Путешественник сомневался даже в том, он вообще-то машет сейчас веслами или не он, а только телесная оболочка. И куда она плывет? Нужно грести и грести, а сил не было. Нет, надо себя перебороть!

Вновь и вновь: и раз, и раз, и раз, и два...

Солнце взошло, как всегда, быстро и внезапно. Сразу стало жарко, как в мартеновском цеху. Пришлось спрятаться под навес, чтобы не получить тепловой удар и не обгореть на импровизированной сковороде, причем без маргарина. К полудню подул спасительный ветерок, и тримаран пошел куда веселее под парусом.

«Лишь бы снасти не порвало и не унесло внезапным мощным порывом. Теперь можно и по пятьдесят граммов!» — решил Строганов.

Чего пятьдесят граммов? Естественно, похищенного рому! Серега налил себе в кружку чуток этого замечательного напитка и отхлебнул. По правде сказать, это была не кружка, а серебряный кубок самого Блая! Строганов, собираясь бежать со шхуны, позаимствовал на память о встрече с английскими моряками кое-какие сувениры: подзорную трубу, абордажный топорик, кружку с откидной крышкой и т. д. Приглянулся бокал с гравировкой, так тоже не сумел удержаться от соблазна. Клептоман несчастный!

Тост он произнес вслух:

— За здоровье короля Англии!

Ведь этот кубок изготовили в колонии Его Величества! А за здоровье хорошего короля выпить не грех, почему бы и нет? Лично Строганову он ничего плохого не сделал.

После глоточка стало хорошо. Серж закусил крепкий напиток сухарем и куском солонины, которая оказалась довольно жирной и уже с душком. Какая гадость это соленое английское мясо, но делать нечего, приходилось жевать, что имелось. За неделю одиночного плавания бочонок с водой объемом в два галлона опустел почти до дна, а такой же, но наполненный ромом, уполовинился. Во время скитаний Строганов заметно похудел, потому что на таких харчах, как сухари да солонина, долго не протянешь. Любой доходягой станет.

Эх, да разве это мясо! Сейчас бы накрыть праздничный стол, с салатами, разносолами, с шампурами, а на них шашлыки из молодого барашка! Да под сухое красное вино! Да чтоб зелень высилась горой на огромном блюде! Огурчики, помидорчики, лучок! И свежий лаваш. Аджику поострее! И черт с ней, с язвой желудка! Ну что поделать, любил граф Строганов кавказскую кухню! От вкусной еды язвы не бывает, язва случается от этих плесневелых сухарей. Дайте срок, доплывет он до какого-нибудь острова, поймает первого попавшегося поросенка, зажарит его на вертеле и... сожрет, чавкая и причмокивая, как какой-нибудь дикарь! Уж он его, любезного, целиком скушает, от пятачка до хвостика!

Чем больше Сергей думал о пиршестве у костра, тем больше хотелось кушать, и не просто есть, а пресыщаться, сладострастно предаваться чревоугодию. Голод заглушил все другие желания. Даже любовью заниматься расхотелось. Раньше такого с ним не бывало, а теперь не ощущалось той тяги к женскому полу.

Настроя не было, проблемы с потенцией появились или изменились привычки? Прямо упадок сил какой-то! Не встает по утрам! Обленился? Атрофировался? Не заболеть бы Сереге.

Кабы странник знал, что его вскоре ждет, какие испытания на этот раз готовит ему судьба, то не волновался бы, а, наоборот, радовался одиночеству и покою. Долго ли, коротко ли длилось плавание — неизвестно. В постоянном состоянии подшофе этого не понять. Чувство времени совершенно притупилось. Однажды, когда лодка, как обычно, колыхалась на зыбкой волне, Строганов обнаружил, глядя в подзорную трубу, на горизонте кусочек земли. Сергей встал, держась за мачту, и убедился, что перед ним прямо по курсу остров.

Он направил тримаран к берегу, остров по мере приближения увеличивался в размерах, и вскоре перед Строгановым предстал кусок суши, поросший пальмами, лианами и прочей тропической растительностью. Долгожданная земля, хотя и омываемая со всех сторон океаном! Но выбора для него сейчас не было. Любая, даже самая плохая суша лучше хорошего моря.