Кирилл.

Встав спиной к ветру, прикуриваю сигарету. Делаю затяжку и задираю лицо к черному небу. Снова снег начинается. В этом году зима нас «балует».

Новый порыв ударяет в спину и промораживает до костей, но я все равно не тороплюсь. Делаю неспешный затяг и терпеливо жду, когда отпустит.

Нах*уй было сюда переться. Нах*уй… Или все же надо?.. Не зря ведь пришел?.. Хотел узнать, что у них? Вот тебе ответ. Должен быть доволен.

— Огоньку не найдется? — раздается сбоку от меня женский голос.

Кивнув, вынимаю из кармана зажигалку и даю прикурить блондинке в черной шубе.

— Благодарю, — улыбается красными губами, кутаясь в меха, — не замерз?

— Нет, — отвечаю, глядя поверх ее головы.

— Ммм… какой стойкий! Меня, кстати, Софьей зовут.

— Не заинтересован.

— Да и хрен с тобой, — хмыкает девица, разворачиваясь на сто восемьдесят градусов.

Я же, окончательно околев, докуриваю, бросаю окурок в урну и захожу внутрь. Из зала льется медленная музыка, на танцполе кружат пары, из которых я мгновенно выцепляю взглядом одну из них. Чувствуя, как в груди закопошился клубок змей, наблюдаю за их танцем.

Слишком тесно. Закинув на плечи Рокотова обе руки, Настя жмется к нему слишком тесно. Улыбается, смотрит в его довольную рожу, слушает, что он говорит.

Руки в карманах брюк в кулаки сжимаются. Змеи шипят, жалят, запуская в кровь убойный яд.

— Кирилл, — отвлекает голос Карины.

Повернув к ней голову, вопросительно задираю бровь. А она все лыбится, будто ее счастье переполняет. Что за показуха? Ей же стремно сейчас, видит все и чувствует. Зачем этот спектакль? Для «завистливых» подружек?

Подхожу и опускаюсь на свой стул.

— Пригласишь на танец? — прилипает к моему плечу, накрывает мою ладонь холодными пальцами.

— Я не танцую, Карин… прости…

— Поедем домой.

— Да… поедем скоро.

В этот момент на стул слева от меня приземляется Иван. Немного хмельной, приседает на мои уши. Прерываясь на громкий хохот, рассказывает про какую-то аварию, что случилась с ним в прошлом году.

— Я даже не сразу въехал, Грех… там жопа просто в кашу!.. У меня заднее левое вывернуло наружу… не поверишь… У Бэхи, что в меня влетела сзади, морда в гармошку… И ни на ком ни царапины! Ох*еть!!! Ох*еть, бл*дь!

Я киваю, как болванчик. Слушаю, но нихрена понимаю. Ванька ржет, Карина вставляет комментарии, по-девчачьи ахает.

А мое нутро все там, на танцполе. Мыслями я с ними.

Я не смотрю на них, но вижу все отчетливо. Как лапы Рокотова елозят по ее пояснице, как кончики ее пальцев царапают его шею. Я вижу ее блестящие глаза. Я, мать вашу, слышу его низкий голос и ее тихий смех. Чувствую запах ее дыхания и волос.

Я танцую вместе с ними… пздц… у меня течет крыша.

Понимаю это, бешусь, презираю себя, но разъединить эту сцепку не могу.

Образ ее отпечатался на сетчатке глаз. Каждая деталь его нравится. Нравится вся с ног до головы. Такая красивая, бл*дь…

— … да я тогда еще на Мицухе гонял… помнишь, Грех?..

— А?..

— Я помню! — поддакивает Карина, — классная тачка, да, Кир?..

Отвалившись на спинку стула, беру со стола стакан с водой и делаю глоток. Держу во рту, потому что протолкнуть ее внутрь не позволяет спазм в горле.

— … резвая девочка была… — продолжает вещать Ванька, — сейчас Спортейдж после ремонта продам, выберу себе танк какой-нибудь.

— Джип? — восклицает Карина, — круто. У Кирилла сейчас Q7, мы ее обожаем, да, Кир?..

Сглатываю, когда сменяет трек. Ребята начинают возвращаться за стол, но Насти с Артуром я не вижу. Не удержавшись, начинаю крутить башкой.

Они идут последними. Держась, бл*дь, за руки.

Пфф…

По-свински наплевав на Карину, смотрю на Настю, ожидая ее торжествующего взгляда, как подачки. Но она, похоже, напрочь забыла о моем присутствии. Улыбаясь, останавливается у стола и берет в руку свой телефон.

Активирует экран и хмурится. А затем, показав Рокотову жестом, что ей нужно перезвонить, идет из зала.

Я подрываюсь за ней. Потому что это, черт возьми, может касаться моего сына.

— Кирилл, ты куда?

— Сейчас вернусь, — бросаю отрывисто.

— Я с тобой!

— Нет, — посылаю говорящий взгляд, на который Карина поджимает губы.

Стараясь выдерживать неспешный шаг, выхожу из зала в холл и вижу, как Настя скрывается в коридоре, ведущем к выходу. Устремляюсь за ней. Как псина за хозяйкой.

Дойдя до холла, становится у зеркала и кому-то звонит. Я встаю чуть в стороне. Заложив руки в карманы, гипнотизирую взглядом узкую спину. Настя словно чувствует, сначала неопределенно ведет плечом, а потом резко оборачивается.

Глядя мне в глаза, замирает. Зависаем вместе на несколько секунд. Я ей сигнал подаю, что специально за ней шел, контакта хочу.

Настя не принимает. Моргнув, опускает взгляд на телефон и подносит его к уху.

— Мам… звонила?

Делаю еще один шаг, объявляя, что все равно никуда не уйду.

— Дай мне его, — говорит в трубку, а уже в следующее мгновение ее голос становится на пару градусов теплее, — Ромаш, что случилось?

Еще шаг, и моих ноздрей достигает Настин аромат. По телу прокатывается неконтролируемая дрожь.

— Нет, зайка… надо покушать… иначе никаких Три кота, — тонко вздыхает, зябко ежится, но на меня больше не смотрит, — печеньки потом, Рома…

— Дай мне, — прошу тихо.

Она бросает на меня быстрый взгляд и кивает.

— Скажи, чтобы кашу съел… он капризничает.

Забираю телефон, намеренно касаясь ее пальцев. Настя одергивает руку, а я прижимаю к уху теплый экран.

— Рома, привет, это Кирилл…

В трубке ненадолго повисает тишина, а затем меня оглушает радостный возглас.

— Килил!

Едва не давлюсь эмоциями. В груди горячо и тесно становится. Лезет горлом наружу.

— Ромаш… — прочищаю горло, — как у тебя дела?

— Холосо! Я мультики хочу смотлеть, а Леса не включает…

— Как не включает? Ты съел всю кашу, а Леша не включил Три кота?

— Ааа… я не съел… я не хочу…

— Вот в чем дело, — пытаюсь изобразить смешок, но с передавленным горлом выходит паршиво, — мультики можно смотреть только после каши.

Из динамика летит обреченный детский вздох, а я закусываю губу.

— Ладно… пойду есть касу.

— Молодец… совсем взрослый уже…

— Килил, ты ко мне плиедешь еще?

— Приеду, — ловлю Настин взгляд, — я теперь к тебе всегда приезжать буду.

Передаю ей телефон и разглядываю затылок, пока она, отвернувшись, заканчивает разговор.

— Спасибо, — оборачивается ко мне, — уговорил его на пшенную кашу. Он ее терпеть не может, а мама постоянно забывает.

— А поедем за ним сейчас, — сам от себя не ожидая, вдруг предлагаю я.

— Зачем? — спрашивает тихо.

А мне идея нравится, чем